Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах

Выброшенные из г. Екатеринослава махновцы отсиделись в своем районе, пропустив мимо себя главные силы отступавших деникинских войск. Добровольческая армия торопилась в Крым, и ей не было времени бороться с махновскими частями, так как по пятам следовали части Красной армии. В январе 1920 г. состоялась встреча частей Красной армии с махновцами. Рядовые махновские массы радостно приветствовали советскую власть, поскольку она несла им освобождение от белых, поскольку с ее приходом они могли отдохнуть. Кроме того, значительные кадры бедноты, имевшиеся в махновской армии, встречали советскую власть как свою и переходили в ряды Красной армии. Для Красной армии махновцы предстали в виде союзников, которые вели упорную борьбу с общим врагом в тылу, разлагая его и ускоряя победу. Само собой разумелось, что махновские части становятся подчиненными общему командованию Красной армии. Но совершенно иначе рассуждало махновское командование. Открытый разрыв последовал лишь после того, как командование XIV армии приказало Махно отправиться на польский фронт. Продиктовано это было, во-первых, необходимостью оторвать махновскую армию от ее территории и тем самым превратить ее в регулярную воинскую часть, с другой стороны, над страной нависла польская кампания, как очередная угроза. Но инстинкт подсказал махновцам, что отрыв их от родной территории означает уничтожение самостоятельности повстанческой армии.

Всеукраинский революционный комитет объявил вторично Махно вне закона за измену революции. Вновь началась борьба махновцев с советской властью. Этот период отличался еще более жестокими методами борьбы, чем предшествующий.

Но выступление Махно против советской власти не повлияло значительным образом на отношение крестьянства Ф: ней, хотя уже начинались недоразумения на той же почве, что и в прошлом году.

В Мелитопольском уезде, по сообщению сводки от 25/I 1925 г., «в волостях Большая и Малая Ленетиха, Каменская, Балковская и Михайловская временами появляются небольшие банды, именующие себя анархистами. Настроение в уезде определенно в пользу советской власти. Наряду с этим есть и махновское течение. Присылка крестьянских политработников может разбить их и достигнуть желаемых результатов. Крестьяне требуют компенсации взамен вывозимого хлеба, в первую очередь кузнечного угля для починки сельскохозяйственных орудий»[127]. Вообще крестьянство, тепло встречая Красную армию, в принципе сохранило свое прежнее отношение к продразверстке. «До 15 февраля, — сообщала сводка из Волчанска, — проведены беспартийные крестьянские конференции. Работы конференции прошли с оживлением, везде принимались резолюции коммунистов, крестьянство выражает готовность поддержать всеми силами советскую власть и помочь в устранении разрухи. Заметно недовольство продовольственной политикой, указывалось на низкую цену на хлеб, на низкие нормы, оставляемые для хозяйства, в особенности для рабочего скота, на отрицательные действия агентов армейских подкомиссий, требующих за отсутствием других продуктов замены их коровьим маслом, птицей и проч., из-за чего часто возникают недоразумения. Настроение населения к советской власти нельзя желать лучшего. К партии коммунистов, в особенности после издания закона о земле, начался заметный перелом. Отношение к партизанщине отрицательное»[128].

Прошлогоднее разногласие но земельному вопросу было исправлено законом 15 февраля 1920 г., о чем скажем ниже, и крестьянство отметило это изменение своим отношением к партии. Именно к партии, ибо, как мы уже указывали в предшествующих главах, борьба против советской власти проходила под лозунгом борьбы с коммунистами и за «истинную советскую власть». Но, уничтожив разногласия с крестьянством по земельному вопросу, советская власть не могла уничтожить продразверстки, а это вызывало недовольство крестьянина, особенно когда продразверстка проводилась бессистемно, когда крестьянин не получал за забранное Причитающейся ему денежной или товарной компенсации. В цитированной выше сводке сообщается о положении дела в Мариупольском уезде: «В городе и уезде чувствуется махновское настроение. Проходящими частями войск и агентами упродкома забираются скот, фураж и продукты, за что не платят денег, а выдают только расписки. В настоящее время конармия мобилизует лошадей, выдавая за забранное также расписки. Все это возмущает крестьян, питает махновщину, и есть опасения, что бессистемные реквизиции не дадут возможности крестьянам засеять поля».

А через две недели не замедлили сказаться и плоды этой политики: «Мариуполь. Общее настроение рабочих великолепное, обывателей — колеблющееся. В уезде свирепствует махновщина»[129].