Несущая смерть

«Почетная смерть» и ее экипаж вряд ли до краев набьют эту пасть, а меч в руке станет не более чем жужжащей занозой на языке твари. Но Хиро продолжал реветь, обнажив зубы, и лицо его исказилось от безумной улыбки. Зверь же пока никак не реагировал, заслоняя собой все поле зрения но, казалось, имел намерение проглотить все сторонние звуки.

И когда чернота набухла, а холод пробрал Хиро до костей, юноша подумал о письме матери, ее слезах при расставании и последней, отчаянной мольбе.

«Открой глаза, сын мой».

Хиро оглянулся на пилота и подал сигнал. Мастер-политехник на нижней палубе повернул скользкую от масла рукоятку.

Крылатая мерзость еще шире разинула пасть.

«Пробудись».

Двигатели «Почетной смерти» кашлянули, выплюнув пламя, чи воспламенилась, когда клюв твари сомкнулся на надувном шаре. Глухой вой наполнил небо, корпус «Почетной смерти» ярко полыхнул и раскололся на части, дикий поцелуй вырывающегося водорода впился прямо в смыкающуюся пасть чудовища.

Короткая вспышка прекрасного света. Секунда ослепительной красоты рассвета.

И он, наконец, пробудился.

Прикрыв глаза от вспышки, Кин наблюдал, как тень над Вратами ада сгорает в пламени взрыва, покончившего с «Почетной смертью». Но бесконечно пялиться на огонь времени не было. Землекрушитель качнулся назад, когда в голову гиганта врезался кулак из щупальцев, и железный панцирь машины отозвался мучительными стонами. Гидравлику разорвало, левую руку Землекрушителя почти полностью выдернули из сустава, другой цепной клинок застрял по локоть в грудной полости какого-то чудовища без кожи.

Во внутренностях Землекрушителя взрывы отозвались гулким эхом.

Где-то закричали.

Кин ткнул пальцем в переговорное устройство.

– Машинный отсек, это рубка! – рявкнул Кин в микрофон. – Синдзи, доложи, что произошло!

В трубке затрещал голос юноши:

– Погрузочный отсек и нижние помещения переполнены! Они уже у второй переборки. Мы долго не продержимся!

Из приборной панели Мисаки вырвался сноп искр.

– Левое плечо тоже скоро оторвет. Если они проникнут на уровень лонжеронов, братья на нижних уровнях будут отрезаны!

Кин выругался и снова нажал кнопку интеркома.

– Ясно, ждать больше не можем. Выключай систему охлаждения! Убирайтесь оттуда к чертям, Синдзи!

– Если Землекрушитель взорвется сейчас, взрыв уничтожит армию вокруг него! Все погибнут!

– Я смогу регулировать температуру вручную из рубки. Сейчас отключу кое-что ненужное и буду поддерживать системы в горячем состоянии, но не настолько, чтобы воспламенить чи, пока армия не уберется восвояси.

– Значит…

– Дыхание Создателя, Синдзи, просто делай, что говорят!

Раздался глухой удар. Всплеск помех.

– Подтверждаю. Да присмотрит за нами Идзанаги…

Кин отрубил канал и включил систему связи с палубами. Голос юноши трещал в громкоговорителе, отдаваясь в жирных внутренностях гиганта, когда тот содрогнулся от нового сильнейшего удара.

Снова послышался рев и пропитанные болью крики.

– Всем постам! Система охлаждения отключена! Всем покинуть Землекрушитель, срочно! Повторяю, немедленная эвакуа-ция! – Кин нажал на спусковой крючок на консоли: из брюха гиганта вырвался поток зеленых вспышек, ярким дождем взметнувшись в небо и опустившись над воющим морем костей, зубов и плоти на земле.

Кин нажал на рычаг, выдернув руку Землекрушителя, которая скосила несколько дюжин чудовищ взмахом визжащих лезвий-пил.

Мисаки наблюдала за ним со своей консоли с выражением мягкой озабоченности на лице.

– Мы будем здесь, Кин-сан.

Братья пробормотали что-то в знак согласия.

– Нет. – Кин болезненно поморщился, когда что-то опять бухнуло. – Быстро спускайтесь к выходу на лонжероне. Я расчищу вам путь при помощи того, что осталось от противовоздушной обороны.

– Но мы…

– Мисаки, у тебя дочь. Ради нее ты должна остаться живой.

Женщина подошла к рубке рулевого и сжала руку Кина. За спиной у нее раскрылись серебристые конечности, словно распустился диковинный цветок, сверкающий в свете взрывающихся неболётов.

– Кин-сан, мы продолжим сражаться вместе с тобой бок о бок до конца. В одиночестве умирать не стоит.

Кин одарил ее мрачной улыбкой.

– Те, кого любят, не умирают в одиночестве. – Он кивнул в сторону лифта. – Ступайте. Живите счастливо. Скажи Юкико… – Кин не договорил.

Землекрушителя сотряс очередной удар. Обзорные порталы раскололись, в кабину упал блестящий кусок стекла, впустив ледяной ветер, наполненный зловонием смерти, горьким, пустым, бездушным ритмом ужасающей песни.

– Что? – Мисаки схватила Кина за плечо. – Сказать Юкико – что?

Кин улыбнулся и покачал головой.

– Она знает.

Двери лифта с шипением открылись, возвещающая конец песня зазвучала громче.

– Уходите. Пока не стало слишком поздно.

Она наблюдала за Кином, раздираемая нерешительностью, глаза Мисаки затуманились. Но она выбрала то, что должно: ради дочери, ради обещания, которое дала возлюбленному.

Мисаки подбежала к лифту и вошла внутрь вместе с другими братьями, махнув Кину на прощание.

– Я буду помнить тебя, Кин.