Несущие ветер

Дети подобрались по возрастной гамме очень удачно и провели упоительную неделю, плескаясь в воде, строя замки из песка, поглощая рекордные количества тунца и арахисового масла, а в сумерках крепко засыпая в уютных полных песка постелях под плеск волн, лижущих мол, под поскрипывание и тарахтение рыбачьих судов в порту, под дальние голоса и смех туристов и рыбаков на берегу бухты.

Так же удачно подобрались и взрослые – как по возрастной гамме, так и по авторитету. Для меня это было блаженство – никаких административных проблем и неприятностей, которые каждый день портили мне кровь в Парке, никаких оскорбленных самолюбий и свар из-за распределения обязанностей, никакого бюджета, никаких ссор и флиртов, никаких неосуществимых или противоречивых требований от начальства, а только интересная работа и горстка людей, знающих, что и как надо делать. Какое это было счастье!

Каждое утро мы отправлялись на моторке к «Имуа», стоявшему на якоре среди рыбачьей флотилии, и к Каи, который отдыхал рядом с его бортом в небольшой удобной клетке, сконструированной Кеном. «Имуа» поднимал якорь, и мы медленно выходили в спокойное летнее море (спокойное потому, что его всей своей громадой заслонял от ветра остров Оаху), буксируя у борта Каи в его клетке. Благоразумный Каи все время оставался в середине клетки, без труда плывя со скоростью «Имуа». Вскоре мы оказывались над глубинами в триста и больше метров.

Мы вели опыты сериями по 10—15 нырков, строго соблюдая все детали поведенческой цепи, которую я отработала с Каи. Сначала Боб Боллард забирался в клетку и надевал на Каи его сбрую. Затем мы открывали дверцу, и я опускала в воду рычаг. Когда Каи нажимал на рычаг, он получал звуковой сигнал «ныряй». Таким образом, если ему не терпелось начать работу, он держался у борта, выпрашивая, чтобы я опустила рычаг, а не расходовал силы на незапланированные нырки.

Когда раздавался включенный рычагом сигнал, Каи нырял к обручу, подвешенному под «Имуа», проплывал сквозь него, пересекая световой луч, поощрялся отзывным сигналом, всплывал, поощрялся рыбой и возвращался в клетку. Это возвращение в клетку перед следующим нырком помогало дополнительно контролировать его поведение. Кроме того, если бы акулы все-таки появились, мы, по нашим расчетам, могли сразу же запереть Каи в клетке, гарантируя ему безопасность.

Генри Грошински снимал всю эту процедуру под водой для статьи в «Лайф». Генри был неплохим аквалангистом, но опасался акул – особенно после того, как узнал историю Поно, которая сбежала в этих самых водах. Естественно, все мы старательно подливали масла в огонь: мы трогательно прощались с ним и возносили молитвы о его благополучном возвращении всякий раз, когда он готовился уйти под воду, и успокаивали его, сообщая, что акулы, хотя и встречаются вокруг Гавайских островов во множестве, на людей нападают сравнительно редко, а затем перечисляли все известные случаи таких нападений.

На самом же деле на протяжении этой недели мы не видели в море ни единой акулы. Если бы они появились где-нибудь поблизости, мы бы их обязательно обнаружили. Вода была сказочно прозрачной: в любом направлении взгляд проникал по меньшей мере на шестьдесят метров. Мы все по нескольку раз спускались под воду, чтобы полюбоваться этой прозрачностью – океан замыкался смутной синевой глубоко внизу и далеко по сторонам, а вверху висело днище «Имуа», такое четкое, словно оно плавало в воздухе. Жорж и Лео внимательно следили за фотографом все время, пока он оставался в воде, и вглядывались в море вокруг. Если бы они заметили акулу, гулкие удары по металлу (можно было, например, бить гаечным ключом по клетке Каи) сразу бы предупредили пловцов и они успели бы благополучно вернуться на борт.

Под вечер, когда Каи наедался до отвала, мы запирали его в клетку и возвращались в гавань. Иногда мы с Филлис стряпали обед, но чаще взрослые отправлялись в японский ресторанчик, обслуживавший главным образом рыбаков и такой крохотный, что наша небольшая компания из девяти-десяти человек занимала там половину столиков. Мы ели суп мисо, сасими, сукияки, якитори, рис в огромных мисках и литрами пили японское пиво. Тихие звездные вечера мы проводили на пляже, играли на гитаре и слушали, как Кен Норрис рассказывает про дельфинов, а Мардж и Генри – про свою работу в «Лайф»: смешные, волнующие и грустные истории.

Два вечера подряд в бухту заходило множество молоди авеовео. Эти восьмисантиметровые красные рыбки очень вкусны, а кроме того, служат отличной приманкой. С наступлением темноты Жорж пригласил всех детей на «Имуа» ловить для него авеовео. Ему нужно было запастись приманкой для ловли аквариумных рыб.