Несущий перемены

Джон предложил ему мед, обычный и бескалорийный сахар и проследил, как после недолгих колебаний Паншинеа выбрал мед. Медовый порошок быстро растворился в черноте брена. После этого Джон немного расслабился — этот продукт доставили ему совсем недавно, и он беспокоился за его качество. Ему не хотелось, чтобы их встрече мешало напоминание о статусе Земли.

Паншинеа сделал глоток и отставил чашку, дожидаясь, пока напиток остынет.

— Я пришел узнать, подумали ли вы над моим предложением, — наконец начал он.

— Я очень много размышлял об этом, — ответил Джон, откидываясь на спинку кресла и удерживая чашку на коленях. — Я не убежден, что отмена обвинения послужит интересам моего народа. Но… — добавил он, видя, как беспокойно заерзал Паншинеа, — ничто не сможет поколебать нынешнее влияние чоя. У меня нет желания нарушать существующий баланс сил.

Тонкие разветвленные морщины вокруг глаз и рта Паншинеа слегка разгладились, и император возразил:

— Это имеет гораздо большее отношение к нашему влиянию, посланник.

— Пусть так. Не будь обвинение значительным, вы бы не сидели сейчас здесь.

Паншинеа согласно кивнул.

— Мое присутствие говорит за себя. Джон помедлил, делая глоток. Насыщенный протеином и кофеином брен расслабил его, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы вновь собраться. Он решил отставить чашку — по-видимому, чоя были все-таки покрепче людей. Томас взглянул в зеленые глаза Паншинеа. Основной нефритовый цвет в них оттенял тонкий ободок более густой зелени. Дома, на Земле, зеленоглазые и рыжеволосые люди считаются вспыльчивыми, вспомнил посланник и подумал, справедливо ли это для чоя. Он был бы рад узнать, что насчет Паншинеа ошибся.

— Мне известно, что в случае моего отказа вас ждут крупные неприятности. Потому я предлагаю компромисс.

— Слушаю вас.

Был ли двойной голос таким же ровным, каким казался? Джон пожалел, что не умеет различать еле уловимые изменения в голосах чоя, а оборудование, которое бы помогло ему в этом, сейчас было отключено — по просьбе сидящего перед ним гостя. Но одно не вызывало сомнений — явная заинтересованность в нем императора.

— Я предлагаю приостановить расследование. На десять месяцев, под предлогом того, что у моего народа не было времени собрать материал и обработать его. Как вам известно, император, контракты с пилотами трудно заключить при первой необходимости. В сущности, это станет отсрочкой до тех пор, пока мы не будем готовы. Конечно, вы просили об окончательном снятии обвинений, но в этом случае я смогу защитить свой народ и помочь вашему.

Панорамное окно в кабинете было закрыто — Джон Тейлор Томас хотел, чтобы при сделке внимание императора было обращено только на него. Император отвернулся, не обнаружил ничего достойного внимания и беспокойно взглянул на Томаса.

— Такое решение, — наконец произнес Паншинеа, — смогло бы принести нам огромную пользу, — он допил брен.

Джон промолчал, намеренно продлевая напряженное молчание. Заговорить сейчас — значило потерять преимущество, достигнутое с таким трудом.

Фарфоровая чашка затанцевала в руках Паншинеа, пока тот ставил ее на стол. Она казалась миниатюрной в его руке, но прикосновение императора к ней было удивительно осторожным. Джон в который раз отметил, какую ловкость придают чоя двойные локтевые суставы.

— Я не стал бы просить ваш народ о помощи, — начал Паншинеа, — не предлагая ничего взамен.

— Мы ни о чем не просим.

— Понятно, — кивнул чоя. — Но мы можем в чем-то помочь вашему расследованию. Видите ли, мы убеждены в нашей невиновности, однако не меньше вас заинтересованы в открытии истины.

Джон Тейлор Томас расцвел в широкой улыбке — император сам подвел его к нужной просьбе.

— Найдите пилота, который работает на ГНаска.

Крейсер абдреликов продолжал свой путь в космосе, и работа мощных двигателей вызывала его непрестанную вибрацию. Алекса размышляла, где они могут быть, поняла, что это неважно, и была благодарна только за то, что во время межпространственного прыжка ее не заставляли принимать транквилизаторы. Люди с трудом переносили искажение реальности во время перелета через Хаос, и хотя лекарства помогали им, Алекса не выносила наступающего после них сонного оцепенения. Она была охотницей, а охотники должны постоянно бодрствовать и оставаться настороже в любых обстоятельствах.

Теперь в клетке запах был не таким сильным — Недар выкупался и переоделся, и тем не менее продолжал пребывать в неподвижности. Алекса следила за ним через прутья клетки. Чоя лежал лицом вниз на жесткой койке. Казалось, его позвоночник перебит в пяти или шести местах — настолько неловкой и неестественной была его поза. Но Алекса уловила мерное движение спины и поняла, что он дышит. Может, он и хотел бы лишиться дыхания, но не мог, и Алекса понимала, что он жив.