Несущий перемены

Напряжение уходило из фигуры Гонри очень медленно, по мере того, как он брал себя в руки. Его нос побледнел, но Палатон сделал вид, что ничего не заметил.

Гонри наконец произнес:

— Попытайтесь что-нибудь узнать в храме. Глава нашей общины должен совершать там дневные медитации, — он вышел, комкая в кулаке чек, выписанный Палатоном.

Храм был построен из горного камня — грубых, обтесанных вручную глыб, намертво скрепленных друг с другом. Однако стоящее рядом здание музея было сравнительно новым, вероятно, построенным в последние несколько веков, и его синтетические стены хорошо защищали от ветров и снега. Палатон прежде всего направился к музею, надеясь увидеть коллекцию работ учеников, которые бывали здесь, а также мастеров, и он не был разочарован. Он нашел даже вышивку Трезы, изображающую один из домов, стоящий в отдалении, хотя таких домов в городе насчитывалось не более двух. К двери дома вела мощенная булыжником дорожка с пробивающимися между камнями растениями — такая же, как улица, по которой шел сегодня Палатон. За домом на гобелене возвышалась гора, восходящее солнце заливало дом, а в небе, вдалеке, еще виднелась последняя звезда.

Картину были великолепны, как и движущиеся и статичные скульптуры, но больше всего привлекло Палатона затемненное крыло музея, где он долго простоял в торжественном молчании. Здесь размещались предметы психокинетического искусства — картины и скульптуры, которые оживлялись бахдаром, а теперь оставались мертвыми, поскольку больше никто не мог привести Их в действие.

Палатон уже выходил, когда услышал вечерний звон колоколов, отдаленный звук, на который эхом отзывались горы. Храм казался пустым, Палатон нехотя вошел туда, не зная, найдет ли там кого-нибудь. Этот храм предназначался не для очищения, а для повседневных медитаций, в нем царила полная тишина. Палатон в нерешительности стоял на пороге, считая, что в храме присутствует он один, пока до него не донеслись слабые, еле слышные голоса.

— Должно быть, ты и есть тот состоятельный гость.

Палатон прищурился, оглядывая комнату, и наконец заметил чоя — худощавого и старого, лысый череп которого казался и по цвету, и по форме напоминающим камень, обкатанный бурной рекой. То, что в таком преклонном возрасте этот чоя еще занимал пост главы общины, свидетельствовало о глубине и силе его ума.

— Я прибыл сегодня днем, — ответил Палатон. — Я — Териот.

Глава общины не поднялся с кресла, лиловые глаза устремились на прибывшего из морщин лица, и он заметил:

— Мне все равно, каким именем ты пользуешься.

— Тогда, может быть, вы поможете мне кое в чем? — ответил Палатон, подходя поближе к старику.

— Пожалуй.

— Я приехал, чтобы узнать о Трезе.

Глава общины долго смотрел на него, не мигая, затем подался вперед.

— Хорошо, — пробормотал он, — что наконец-то кто-то пожелал о ней узнать. Но кто ты?

— Ее сын.

Эти слова вызвали из старческих бледных губ странный звук — полусмех, полуплач.

— Ее сын — тезар, — возразил глава, — а ты лишен силы, как яичная скорлупа.

— Когда-то у меня была сила, — с болью ответил Палатон. Он знал, что этот момент неизбежен, что рано или поздно кто-нибудь узнает о его тайне. Но услышать такие слова от старика оказалось мучительно. — И я надеюсь обрести ее вновь.

— Что сгорело, того не восстановишь.

— Я не сгорел.

Старик окинул его еще одним проницательным взглядом.

— Кто посмел украсть силу у тезара? — усмехнулся он.

— Она была отдана, и когда-нибудь я найду способ вернуть ее обратно.

Старик хмыкнул и заметил:

— Если у тебя не хватает смелости попросить о том, что принадлежит тебе, никто тебе не поможет, — он встал, завернувшись в свой длинный плащ.

— Я пришел говорить не о себе, а о Трезе.

Старик вскинул голову.

— Это все равно, — усмехнулся он. — Если ты ничего не знаешь, я не могу помочь тебе.

— Это не все равно, — возразил Палатон. — Существуют наследие, Дома и судьбы, о которых я ничего не знаю.

— Тогда зачем ты пришел сюда?

— Чтобы найти своего отца.

Тишина в храме стояла так долго, что Палатон начал слышать биение своего сердца, а затем старый чоя глубоко вздохнул.

— Ничем не могу тебе помочь, — старик медленно повернулся и взглянул на каменную стену, как будто видя расположенный за ней музей. — Ты должен помочь себе сам, — он вышел, шурша длинным плащом, и его узловатая, сутулая фигура напомнила Палатону гигантского паука.

Глава 23

— Чирек — один из моих лучших и преданных служащих, — подчеркнуто повторил Гатон. — Он не мог увезти Рэнда.

Йорана терпеливо повторила все, что уже говорила не раз, и добавила:

— Есть надежда, что это исчезновение вполне невинно. У меня нет желания начинать беспорядочные поиски.

— Беспорядочные! Зачем Чиреку портить всю свою карьеру? Что могло ему понадобиться от Рэнда? — Гатон покачал головой, и его волосы свесились надо лбом. Министр небрежно убрал их. — Ты уже связалась с Палатоном?