Несусветный эскадрон

Он приземлился в крапиве, которой развелось под самыми арками видимо-невидимо. Со стороны дорожки крапива была не видна за подстриженными кустами, а в тени кирпичной стенки прямо-таки блаженствовала. Сергей Петрович, зашипев от мелких и яростных ее укусов, попытался продраться сквозь кусты – и не смог. Все, что у него получилось, – это проскочить под соседнюю арку, ближнюю к своему окну.

Где он и обнаружил шалаш со спящим человеком.

Человек был такого роста, что оказался вынужден сложиться в три погибели. Чтобы уютнее спалось, он зарылся головой в скомканное одеяло.

Сергей Петрович окаменел. Он не знал, что стерегущий его Прицис свил гнездо в таком подходящем месте. Действительно – ни сверху, ни с дорожки шалаш не просматривался.

Стоило гусару подумать о старом садовнике – как тот бесшумной рысцой, поскольку был в мягких постолах, появился на дорожке и, зная проход между кустами, совсем было в него метнулся.

– Кто это бегает по ночам? – недовольным голосом спросила сверху госпожа баронесса.

– Я, ваша милость, – отвечал Прицис, немедленно сгорбившись и скособочив для пущей угодливости голову, – я, ваш покорный слуга…

– Мне послышался шум, – принялась врать госпожа баронесса. – Такой шум, будто наш гость выпрыгнул из окна. Посмотри, нет ли его поблизости.

– Поблизости его нет, – неуверенно сообщил Прицис, – я только что все обошел.

– Что ты врешь! – возмутилась врунья. – Я только что слышала этот шум! Он не мог далеко уйти! Он где-то рядом! Я своими глазами его видела!

– Где? – вдруг позабыв о почтительности, громко спросил садовник.

– Здесь, дурак!

– Не могло его быть здесь, ваша милость.

– Почему не могло, скотина?

– Потому что он.. он… он…

– Он там! – воскликнула госпожа баронесса, показывая вдаль рукой. – И с ним Амальхен! Беги, догони, найди, помешай, приведи!!!

Уж как она опознала в промелькнувшем у беседки привиденьице именно Амальхен, так и осталось навеки ее тайной. Черты лица барышни под шляпкой и шарфом были на таком расстоянии неразличимы. Очевидно, материнское сердце откликнулось на покрой платья. А мужской силуэт, видный из кустов по пояс, сомнений не вызывал. Особенно очертания кивера с великолепным султаном из петушиных перьев.

Если бы только госпожа баронесса знала, что предусмотрительный Бауман лишил гусара кивера, доломана и ментика!

Прицис со своего места не видел, что ей там открылось сверху. Напрочь забыв, что собирался растормошить спящего в шалаше внучка и призвать к бдительности, он кинулся было бежать – но тут в комнате гусара с превеликим грохотом рухнул подпиравший дверь диван. Прицис застыл, как изваяние.

Онемела и баронесса.

Зато проснулся дедушкин внучек. Не глядя по сторонам, он выскочил из шалаша, пробрался в известном месте сквозь кусты – и вылетел как раз на Прициса.

– Что ты толкаешься! – зашипел на него дедушка. – Говори живо – кто-нибудь из окна прыгал?

– Не прыгал! – отвечал ошалевший парень. – Ты же сам слышишь, дед, – он там шум поднял!

– Беги, спроси у Янки… у Дитриха!..

И вместо разъяснений дедушка дал внуку, внезапно распрямившись, хороший подзатыльник.

Внучек припустил по дорожке. Дедушка опять всей фигурой изобразил готовность к истовому служению.

– Спал твой внук! – воскликнула госпожа баронесса. – Спал и не расслышал!

– Не мог он спать, – убежденно возразил старый садовник. – Как же это можно заснуть на службе вашей милости?

Поскольку госпожа баронесса отлично знала, что из окна гусарской комнаты никто не прыгал, а наоборот, сиганул за перила висячего сада, шагах в десяти от того окна, то слишком возражать не стала. Только пару раз пригрозила отправить на конюшню, да и то как бы любя…

На более долгие угрозы у нее просто не было времени. Перед ней встала во весь рост загадка, попахивавшая мистикой.

Красавец гусар явственно растроился.

Он только что стоял в висячем саду. Это – раз.

Он носился по ночному парку, сверкая золочеными шнурами ментика и доломана, чешуей кивера. Это два.

Он поднял странный шум у себя в комнате. Это – три.

Госпожа баронесса и в Пресвятую Троицу-то никак не могла толком поверить, а тут перед ней происходило чудо примерно в том же духе и такое же необъяснимое.

Прицис тоже был не слишком религиозен. Но соображал он неплохо. Если внучек по неизреченной глупости своей сейчас явится с сообщением, что дверь, ведущая в гусарскую комнату, тщательно охраняется, то не миновать порки им обоим. Ведь чертов гусар каким-то образом оказался в парке!

Нужно было, пока не поздно, научить внучка свалить всю неприятность на заснувшего Янку-Дитриха.

– Ваша милость! Я побегу выполнять приказание вашей милости!

– Какое приказание? – не сразу сообразила госпожа баронесса.

Хитрый Прицис молча показал рукой в ту сторону, где она увидела гусара вместе со своей Амальхен.

Госпожа баронесса могла упоминать своих дочек как ей вздумается. Но хорошему слуге не следовало вслух говорить, что девица фон Нейзильбер в неведомом часу ночи болтается по парку в обществе гусара.

– Ах, да, беги, беги! – послала она.