Несусветный эскадрон

– Каменная решетка. Ну, ты сходу не поймешь. Хоть бы три камня! Хоть бы три!

– Тогда мы достроим круг в уме! – радостно поняла я. И мы двинулись в разные стороны, но даже ямы от камней – и те не всегда находили.

– Поздно, – сказала я. – Впотьмах мы еще меньше обнаружим.

– Если бы я мог хлопнуть себя по лбу! – воскликнул путис.

– Попробуй хвостом, – предложила я. – А зачем? Ты что-то вспомнил?

– Пяточные камни! Они-то ведь остались!

Он объяснил мне не более не менее как устройство менгира. Ставится дыбом высокий камень, так, чтобы сверху оказалась самая широкая часть, а снизу – острие. Но не просто втыкается в землю, а упирается в другой, плоский камень. И со всех сторон примерно на треть заваливается дерном, чтобы стоял крепко. Нужно же это для того, чтобы верхний камень как можно сильнее давил в нескольких точках на нижний, от чего между камнями возникает некое взаимодействие – и тут наших знаний физики оказалось совершенно недостаточно. Ингус не смог мне объяснить, что такое творится в камнях, а если бы у него и нашлись ученые слова – я бы их не поняла.

Здешние менгиры были не очень высоки и с круглыми, а не стесанными боками. Но какое-то острие и у них имелось. Во что-то и оно когда-то упиралось…

Образованного менгирами круга у нас не было. Были только пяточные камни. И когда Ингус довольно долго провисел над одним из них без всякого прока, стало ясно – не так уж легко считать с них информацию.

Насчет информации мы с путисом додумались одновременно.

Я сообразила, что раз Авы притащились варить свое злодейское зелье в лес, хотя это удобнее всего делать на кухне, и не просто в лес, а к своим священным камням, значит, от этих каменюк многое зависело. Может, они давали зелью силу. Может, срок действия. Может, еще что-то…

А Ингус, прочитав мои мысли, затараторил, что камни несомненно обладают памятью.

Вот и висел он в полуметре над рытвиной, где предположительно сохранялся пяточный камень, но тот молчал и информацию не отдавал.

– Очень странно, – сказал наконец Ингус. – Там совсем другая магия.

– Вот уж в этом не разбираюсь, – честно призналась я. – Что значит – другая?

– Когда Авы заклинают меня и вызывают в круг, камни им, несомненно, помогают… – бормотал путис, не обращая на мой вопрос внимания. – На энергию камней они накладывают свою, и обычно я ловлю только поверхностный слой энергетического посыла… а тут само ядро… и оно – другое…

– Так что же делать?

Путис опустился прямо в рытвину и сквозь поры почвы втек в землю, осталось лишь золотое сияние.

– Ты, цветок папоротника! Вылезай!.. – негромко попросила я. – Без путиса на поляне было-таки страшновато, и этот страх во мне делался все сильнее. Вдруг я услышала шаги.

Кто-то, невзирая на сгустившийся мрак, довольно уверенно пробирался по лесу.

Недолго думая, я легла наземь, прикрыв собой рытвину, чтобы ни луча не просочилось наружу.

На поляну вышла женщина – и не хотела бы я еще раз в жизни ее увидеть. Мое счастье, что от страха лишаюсь дара речи!..

Это была высокая, тощая и совершенно голая старуха. Длинные, столетиями нечесанные волосы войлоком лежали на спине, опускаясь чуть ли не до пяток змеистыми сосульками. На шее висели клыки, когти и еще какие-то неприятные штуки. Как я разглядела все это – не знаю, очевидно, в воздухе еще висел свет моего золотого шара.

Старуха, бормоча и пригибаясь, шла через поляну. Она искала – и, очевидно, искала какое-то растение. Вот опустилась на корточки – и я зажмурилась, чтобы не видеть. Но перед глазами так и стояла прелестная картинка – старуха наклоняется, с шеи соскальзывает и касается земли что-то длинное, и я с ужасом понимаю, что это вытянутые до нечеловеческого предела груди, закинутые назад, чтобы не мешали при ходьбе…

И тут она почувствовала мой взгляд.

Сидя на корточках, старуха так резко повернулась, что должна была опереться рукой о землю. И этот поворот был каким-то нечеловеческим – у людей позвоночник устроен, как я считаю, иначе.

– Ига-Ава? – спросила колдунья. – Тихо, тихо, ничего не случилось, тебе померещилось… Это я, Тоол-Ава… Вот теперь ты узнала меня…

Казалось бы, ничего она не сделала – никаких пассов для отвода глаз, никаких заклинаний, но в зрачках у меня как будто два острых камушка объявилось. Когда я проморгалась – передо мной уже сидела в траве красавица в длинной узорной кожаной рубахе, расшитой клочками меха. Ее сверкающие черные волосы струились по спине и ускользали в траву.

От улыбающейся колдуньи потекли волны аромата. Она вызывала сейчас лишь одно чувство – всеобъемлющее доверие. И мне понадобилось немалое усилие, чтобы вспомнить – там, под приоткрытыми губами, колдовская костяная челюсть, резцы и клыки не меньше хорошего боба.

– Ступай сюда, сестричка, – продолжала Тоол-Ава. – Поможешь мне поискать. У тебя глазки молодые, ясные, красавица ты наша, бегунья ты наша лесная, легконогая…

Меня стало снизу припекать – это Ингус, накачавшись каменной информацией, не вовремя начал просачиваться наружу.

– Сиди тихо! – мысленно произнесла я. – Сиди и не вылазь! Кому говорю?.. Здесь твоя Тоол-Ава!..