Несвоевременные мысли

«Идет ночью по улице некий рабочий, вдруг – из-за угла, навстречу ему два героя в солдатских шинелях с винтовками:

– Стой, – кричат. – Оружие есть?

Он выхватил револьвер из кармана и, не оплошав, нацелился в них.

– Есть, – говорит. – Руки вверх!

Герои испугались – винтовки-то у них, видимо, не заряжены были, а он – командует:

– Клади винтовки на землю. Снимайте шинели. Теперь – сапоги снимайте. А теперь – штаны. Ну, а теперь – бегите вдоль улицы и кричите – «караул».

Герои все это покорно исполнили, бегут босые и без штанов по снегу и добросовестно орут:

– Караул!

А рабочий платье их оставил на панели, винтовки снес в комиссариат и рассказал там это веселенькое приключение.

…Другой случай, подобный этому, разыгрался около Пушкина; напали двое воров на артельщика, который шел с завода к станции, напали – приказывают:

– Давай оружие!

Отдал он им незаряженный револьвер, а другой, с патронами, в заднем кармане брюк лежит. Сняли с него шубу, отобрали 52 тысячи денег и хотят идти своим путем, сказав ему:

– Благодари Бога, что цел остался.

С другим бы тем и кончилось, но артельщик был парень не дурак, взмолился он к ним:

– Братцы. Я человек служащий, деньги это не мои, а – заводские, хозяйские, жалованье рабочим, не поверят мне, что меня ограбили, скажут – сам я украл деньги. Знаков на мне никаких нет – прошу я вас: вот у меня еще две тысячи своих денег есть, я их отдаю вам, а вы мне постреляйте в пиджак, чтобы видно было – нападали на меня.

Воры – добрые ребята, поняли его затею, даже развеселились и давай ему пиджак расстреливать, он отведет полу в сторону, а они бац-бац в упор по пиджаку, так что даже материя тлеет.

– Ну, – говорят, – довольно.

А он просит их:

– Еще разик.

– Больше, – говорят, – патронов нет.

– Нет?

– Ни одного.

– Ну, когда так, – сказал артельщик, вынув заряженный револьвер, – давайте назад деньги, шубу, а то я вас…

Что делать? Струсили ребята, отдали все назад ему, а он, усмотрев в стороне около сторожки какие-то сани, говорит им:

– Тащите сани – везите меня на станцию.

Они повезли. Повезешь, коли затылок пули ждет».

Таких и подобных анекдотов становится все больше; их рассказывают почти без возмущения, веселеньким тоном. Хотят ли за этим скрыть то страшное, чем насыщен анекдот, или скрывают смутно чувствуемое собственное одичание?

Этого я не понимаю, но для меня ясно, что грабители, буйствующие на улицах, – самые обыкновенные русские люди и даже, может быть, милые люди, из тех, что привыкли жить «на авось». И вот именно то, что это люди «обыкновенные» – самое страшное.

Я думаю, что уличные подвиги рождаются так: сидят где-нибудь в уголке двое обыкновенных людей и, не торопясь, рассуждают:

– Однако – дожили до полной свободы.

– Н-да, полиции – нет, судов нет…

– Чудно.

И, поговорив об этом новом, непривычном быте, люди, у которых нет никаких представлений о праве, культуре, о ценности жизни, люди, которые воспитались в государстве, где министры вели себя, как профессиональные воры, эти люди соображают: