Несвоевременный человек. Книга 1. (Хаос)

– То, что ты в твоём рассуждении о человеке потерявшем память, не заметил самого главного. Ты не учитываешь того, что в памяти любого человека крайне мало места занимает он сам. В основном, там, в его памяти, записано его сопровождение жизни, то, что в ней присутствует и что он видит вокруг себя на протяжении своей жизни, а на себя ему достаточно несколько раз в зеркало посмотреть, чтобы не забывать и убедиться в том, что репортаж с места событий ведёт именно он. И исходя из этого, человека можно образно назвать некоей точкой зрения, с которой он позиционирует себя и смотрит на существующий мир вокруг себя. – Иван сделал внимательную к Гаю паузу, ожидая от того каких-нибудь замечаний. Гай же ничего не говорит, и Иван продолжает свои рассуждения.

– А если это так, а я думаю, что это именно так, то можно предположить, что в лёгких случаях, когда, например, твоя фокусировка взгляда расстроилась, возникли технические проблемы, – твои цветоощущения начали давать дальтонический сбой и ты, к примеру, вместо белого видишь чёрное, или с оптимизмом смотришь на трагическое прошлое и с пессимизмом на светлое будущее, – или же может кого-то там, – Иван куда-то вверх кивнул, – из службы технического контроля, не устраивает эта твоя точка зрения, то этот вопрос решается на месте, через определённую коррекцию этого твоего взгляда на жизнь. И в некоторых запущенных случаях, – Иван на этот раз кивнул в сторону взъерошенного типа, – корректировка его затуманенной собственным эго точки зрения производится так запоминающе кардинально.

– В сложных же случаях, – продолжил Иван, после того как перевёл свой взгляд на Гая от взъерошенного типа, – а это такие случаи, когда ты увидел нечто такое, чего на твоём месте обывателя, недопустимо было видеть…– Здесь Иван задумался, видимая соображая над тем, что это может быть такое, чего не позволяется видеть обычному человеку. – Что же всё-таки нельзя видеть? – в задумчивости задался вопросом Иван, после чего начал рассуждать, – я думаю, что эти запретные вещи нужно разделить на две основные категории. Так первая категория, это всё то, что касается лично тебя. Например, какие-нибудь события из твоей личной жизни, которые ведут тебя к неминуемым катастрофическим последствиям, что может быть не входило в планы конструкторов этого мира, и они, дабы обезопасить тебя от гибели, устанавливают в тебе автоматический датчик, который срабатывает в таких экстренных ситуациях, выключая в тебе запоминающее устройство. После чего твою память зачищают и возвращают тебя к прежней жизни, но только для тебя. – Иван опять задумался над собой же сказанным. Где детальное уточнение в последнем предложении навело его на весьма прискорбные мысли.

– Что касается второй категории, – заговорил после небольшой паузы Иван, – то здесь всё гораздо сложнее. К ней относится всё касаемое общего. А это, наверняка, что-то опредёлённо системообразующее, что-нибудь связанное с пространственно-временным континуумом, в котором мы все существуем. А любые механизмы работы столь сложных систем, всегда находятся под строжайшим контролем и секретом. И если тебе в результате какого-то сбоя в системе, вдруг удалось заглянуть за покрывало этих тайн, то система, частью которой ты тоже являешься, всё сделает для того чтобы изъять и стереть у тебя все эти знания. Так она обезопасивает саму себя от не санкционированного вмешательства с чьей-либо стороны.

– Вот чёрт, – Гай аж хлопнул себя ладошкой по лбу, от пришедшего ему откровения, – а я даже не подумал, какие это даёт огромные перспективы для того чтобы докопаться до сути нашего существования. Мы можем …– Быть стёрты из памяти системой, – перебил на полуслове Гая Иван, – которая вряд ли допустит нас и кого другого к этим знаниям. И тут даже в свидетелях быть не безопасно, не раздумывая сотрут у тебя память обо всём, и знать не будешь, как тебя звали. – Тут Иван вдруг в оторопи замер на месте, глядя куда-то за Гая. При виде чего Гай, собравшийся было возражать Ивану, замирает с открытым ртом и начинает с опаской поворачивать свою голову назад, пока не натыкается на смотрящий на него, в крайней близости от себя, приоткрытый и главное, не мигающий глаз взъерошенного типа.

Что ещё не самое страшное и что может до икоты перепугать, а особую устрашающую зрелищность взъерошенному типу придавал даже не его окровавленный вид, а то, что он смотрел на Гая сквозь эту окровавленность не двумя, а именно одним в прищуре глазом. И у каждого из них, Ивана и Гая, создалось такое тревожное ощущение, что этот тип всё это время притворяясь бездыханным, сам тем временем подслушивал их разговор. Ну а как только всё про них выяснил, то тут же решил дать знать, в большей степени Гаю, а в меньшей Ивану (оттого что он стоит далеко), что теперь они у него на крючке и что только от него зависит, как дальше сложится их жизнь.