Нет бога, кроме Бога. Истоки, эволюция и будущее ислама

Когда я в 2005 году опубликовал книгу «Нет бога, кроме Бога», моя цель состояла в том, чтобы бросить вызов этому предположению. Я хотел продемонстрировать, что в исламе нет ничего исключительного или необычного, что те же исторические, культурные и географические факторы, которые повлияли на развитие каждой религии во всех частях мира, также повлияли и на развитие ислама, превратив его в одну из самых эклектичных, самых разнообразных конфессий в истории религий. И хотя этот посыл так же важен сегодня, как и тогда – возможно, сейчас даже еще важнее, – необходимо признать, что большей осведомленности об исламе недостаточно, чтобы изменить укоренившееся восприятие мусульман. Сознание не меняется только под воздействием получения данных или информации (если бы это было так, то не потребовалось бы значительных усилий, чтобы убедить американцев, что Обама – христианин). Скорее всего, благодаря медленному и устойчивому выстраиванию личных отношений обнаруживается фундаментальная истина: все люди во всем мире имеют одни и те же мечты и устремления, все люди борются с одними и теми же страхами и тревогами.

Конечно, такой процесс требует времени. Быть может, сменится не одно поколение, прежде чем люди оглянутся на эту эпоху антимусульманского безумия с таким же стыдом и насмешкой, с которым нынешнее поколение смотрит на антикатолическую и антиеврейскую истерию прошлого. Но этот день, несомненно, придет. Возможно, тогда мы осознаем, сколь тесные связи объединяют всех нас вне зависимости от культурной, этнической или религиозной принадлежности.

Иншалла. С божьей помощью.

Пролог. Столкновение монотеизмов

Полночь, и пять часов до Марракеша. У меня всегда были проблемы со сном в поездах. Есть что-то такое в неумолимом ритме перестука колес, катящихся по рельсам, что всегда не дает мне уснуть. Это похоже на доносящуюся издалека мелодию, слишком громкую, чтобы ее игнорировать. Даже темнота, заполняющая купе в ночное время, кажется, не помогает. Еще хуже ночью, когда светят звезды, единственные огни, видимые в огромной, безмолвной пустыне, которая со свистом проносится мимо моего окна.

Это довольно досадная причуда, потому что лучше всего путешествовать поездом через Марокко спящим. Поезда наводнены нелегальными faux guides[1], которые переходят из одного вагона в другой в поисках туристов, с которыми можно поделиться своими рекомендациями относительно лучших ресторанов, самых дешевых отелей и самых хорошеньких женщин. Эти faux guides в Марокко говорят на полдюжине языков, вследствие чего их сложно игнорировать. Обычно моя оливкового цвета кожа, густые брови и черные волосы держат их в страхе. Но единственное средство полностью избежать общения с ними – заснуть, чтобы у них не было другого выбора, кроме как перейти к следующему путешественнику.

Именно это я и подумал, когда услышал в купе по соседству разговор на повышенных тонах. Это был спор между тем, кто, как я предположил, был faux guide, и сопротивляющимся туристом. Я слышал неугомонное кудахтанье араба, слишком быстрое, чтобы я мог что-то понять, прерываемое несмелыми ответами американца.

Я был свидетелем такого общения и раньше: в городских такси, на базаре, очень часто в поездах. За несколько месяцев моего пребывания в Марокко я привык к внезапному неистовству местных жителей, врывающихся в разговор яростно, как гром среди ясного неба, а затем, когда вы уже настраиваетесь на бурю, так же молниеносно переходящих на негромкое ворчание и дружеское похлопывание по спине.

Голоса по соседству стали громче, и теперь мне казалось, что я понял, в чем дело. Это вовсе не faux guide. Кого-то отчитывали. Трудно было сказать точно, но я узнал искаженный берберский диалект, который иногда используют власти, когда хотят запугать иностранцев. Американец продолжал говорить: «Подождите минутку», а затем: Parlez-vous anglais? Parlez-vous français?[2] Марокканец, как я понял, требовал предъявить паспорт.

Заинтересовавшись, я встал и тихо перешагнул через колени храпящего бизнесмена, сгорбившегося рядом со мной. Я проскользнул мимо него, протиснулся в приоткрытую дверь и вышел в коридор. Когда мои глаза приспособились к свету, я увидел через стеклянную дверь, что знакомая красно-черная форма проводника мелькает в соседнем купе. Я легко постучал и вошел, не дожидаясь ответа.

– Salaam alay-kum, – сказал я. (Мир вам.)

Проводник прервал свою обличительную речь и повернулся ко мне с обычным: Walay-kum salaam. (И вам мир.) Его лицо раскраснелось, и глаза тоже были красными, похоже, что от гнева. Его несобранные волосы и тяжелые складки на униформе указывали на то, что он только проснулся. В его речи был какой-то ленивый выговор, который затруднял понимание. Проводник был ошеломлен моим присутствием.

– Уважаемый господин, – сказал он на чистом и предельно понятном арабском, – здесь не ночной клуб. Здесь дети. Здесь не ночной клуб.