Нет дефолту! Работа над ошибками

В. ГЕРАЩЕНКО: Нет, зачем вы так говорите? Вы знаете, я, работая во Внешторгбанке формально с августа 60-го года, 29 лет, был в четырех наших заграничных учреждениях, даже в Цюрихе в пятом был, четыре месяца, переделывали банк одного в другой, когда они попали на золотую позицию, цюрихские власти были благодарны, что мы золотом торговали через них, поэтому нам разрешили банк переделать. И всегда товарищи, с кем приходилось общаться там, в торгпредставительстве, в посольстве, которые были привязаны к определенным ведомствам, с которыми всегда складывались нормальные отношения, если ты не пытаешься чего-то там ловить или хитрить, они всегда говорили: Витя, КГБ-шнику никогда не надо верить до конца.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Здесь же не до конца, здесь же все было как-то публично.

В. ГЕРАЩЕНКО: И КГБ уже якобы нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот именно.

В. ГЕРАЩЕНКО: Но мы помним, чему нас учили.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Виктор Владимирович Геращенко. Еще один вопрос, может быть, в этой части последний, по «ЮКОСу»: все-таки, Виктор Владимирович, эта отчаянная такая борьба, все время, знаете, как бывает, армия отступает, арьергард, он должен сдерживать наступление противника. Вы не чувствуете, что армия уже ушла за горизонт, — кто сел, кто в местах далеких, кто в Лондоне, кто в Израиле, Тиди подал в отставку, потому что не может работать. А вы какой-то держите арьергард, прикрываете для чего-то, а за спиной-то уже прикрывать-то нечего. Уже ушли за горизонт.

В. ГЕРАЩЕНКО: Вы знаете, я бы так сказал, что я все-таки рожден был в 37-м году.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Что вы запугиваете сразу? Вы сразу запугиваете.

В. ГЕРАЩЕНКО: Войну помню, нет-нет-нет, войну помню и свое отношение ко всем тем изменениям, которые происходили в нашей экономической, политической жизни, я был в правительстве Рыжкова, хотя мы уже стали независимой организацией. Я всегда исхожу из одной простой вещи: интересы не только ведомства, где ты работаешь, но и интересы страны. В интересах страны, это я ответственно говорю, любой, пардон, жопе, можете выключить микрофон, докажу, что вы делаете все не так, можно делать все намного лучше и красивее, вы сами себе режете, не знаю, по ступням или по каким местам, не помню.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Наргиз?

Н. АСАДОВА: Мы переходим на новости или не переходим еще на новости?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, мы еще не переходим на новости, нет.

Н. АСАДОВА: Вы, как всегда, забрали у меня часы.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понял.

В. ГЕРАЩЕНКО: Наручные или будильник?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Будильник.

Н. АСАДОВА: Будильник.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Будильник, конечно.

Н. АСАДОВА: Давайте поговорим про ВТО.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, шаг назад.

Н. АСАДОВА: Вы как-то так сказали, что эта организация никому не полезна, почему же тогда в нее так все стремятся вступить?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы ломимся с криками — проклятые америкосы, которые…

Н. АСАДОВА: Не только мы.

В. ГЕРАЩЕНКО: У меня был такой счастливый момент, когда я был управляющим ЦБ, раз в два месяца под эгидой банка международных расчетов, который был создан в 30-м году для того, чтобы отслеживать уплаты репарации немцами, образовался клуб центральных банков. И каждые два месяца собирались, обсуждали политику, проблемы, нас много спрашивали, потом уже, когда проблемы начали в США, Гринспена спрашивали по 40 минут, и там вечером был обед. И однажды выступал председатель ВТО, бывший премьер-министр Новой Зеландии, левый лейборист, потом он проиграл выборы, но он был председателем. И он примерно выступал с такой речью, так же, как потом и Вулфенсон, который был председателем мирового банка, чьи родители были из Одессы, он родился в Порт-Артуре, но…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Как носило-то.

В. ГЕРАЩЕНКО: Inclination, были inclination к Советскому Союзу, вообще замечательный мужик.

Н. АСАДОВА: Он на Ближнем Востоке сейчас.