Нет другой двери… О Гоголе и не только

К мнению Гоголя стоит отнестись с доверием: он был весьма начитан в святоотеческой литературе. Ныне известен большой сборник его выписок из творений святых отцов и учителей Церкви. После смерти Гоголя в его бумагах была найдена тетрадь, в которую он собственноручно переписал «Церковь одну»; это свидетельствует, что он ценил ее именно как православный катехизис. Данная рукопись подала повод к курьезной ошибке: сочинение было принято за гоголевское. 13 ноября 1895 года известный издатель Адольф Федорович Маркс писал биографу Гоголя Владимиру Шенроку (письмо хранится ныне в Российской государственной библиотеке): «Спешу препроводить на Ваше заключение вновь найденную оригинальную рукопись Гоголя под названием “Церковь одна”, которую мне предложил приобрести Василий Яковлевич Головня, сын сестры Гоголя, Ольги Васильевны. По словам г. Головни, рукопись эта нигде не была напечатана и представляет большой интерес. Я не успел просмотреть ее, так как г. Головня приехал специально в Петербург для продажи этой рукописи и требует ответа до четверга. За рукопись и право печатания он просит тысячу рублей. Рукопись и это письмо Вы получите завтра, во вторник. Будьте добры сейчас же рассмотреть ее и возвратить в тот же день и никак не позднее среды. Прошу также при возвращении рукописи сообщить мне, насколько она представляет интерес, стоимость ее по Вашему мнению и где можно бы поместить статью эту – в 6 или 7 томе»[282].

В перечне рукописей Гоголя, хранящихся в Московском Румянцевском музее (ныне Российская государственная библиотека), помещенном Владимиром Шенроком в седьмом томе 10-го издания Сочинений Гоголя (СПб., 1896), значится и «Церковь одна». Местонахождение ее в настоящее время неизвестно.

В высокой оценке рукописи как святоотеческого творения Гоголь невольно сошелся с мнением своих современников – Ивана Аксакова и Юрия Самарина, знавших настоящего автора катехизиса и ставивших его, может быть, несколько преувеличенно, наравне с учителями Церкви. Иван Аксаков в 1860 году говорил о значении трудов Хомякова: «Мудрец с младенческой простотой души, аскет, постоянно озаренный святым веселием души, поэт, философ, пророк, учитель Церкви, Хомяков, как и в порядке вещей, был оценен при жизни очень немногими, но значение его будет расти с каждым годом. Его слово еще звучит, несется через современные поколения к поколениям грядущим…»

Юрий Самарин писал в предисловии ко второму тому сочинений Хомякова: «В былые времена тех, кто сослуживал православному миру такую службу, какую сослужил ему Хомяков, кому давалось логическим уяснением той или другой стороны церковного учения одержать для Церкви над тем или другим заблуждением решительную победу, тех называли учителями Церкви».

Религиозное мировоззрение Хомякова основывалось не только на глубоком знании святоотеческих писаний, но и на живой, горячей вере, на практической жизни в лоне Русской Православной Церкви. Об этой особенности единодушно свидетельствуют близко знавшие его. «Церковь была для него живым средоточием, из которого исходили и к которому возвращались все его помыслы; он стоял перед ее лицом и по ее закону творил над самим собою внутренний суд» (Юрий Самарин). «В нем поэт не мешал философу, и философ не смущал поэта; синтез веры и анализ науки уживались вместе, не нарушая прав друг друга; напротив, в безусловной, живой полноте своих прав, без борьбы и противоречия, но свободно и вполне примиренные. Он не только не боялся, но признавал обязанностью мужественного разума и мужественной веры спускаться в самые глубочайшие глубины скепсиса, и выносил оттуда свою веру во всей ее цельности и ясной, свободной, какой-то детской простоте» (Иван Аксаков).

Значение Хомякова состоит не только в том, что он, мирской человек, писатель, оказал значительную услугу Русской Православной Церкви в ее самоопределении перед лицом инославия; его работы являются целым этапом в развитии русской религиозной мысли, отсюда ведет свою родословную новая философско-богословская школа конца XIX – начала XX века.

Катехизический трактат Хомякова в нашу эпоху приобретает новое, сугубо современное звучание: он противостоит, с одной стороны, всем попыткам раскола Церкви; с другой – попыткам «соединения» якобы разделенных Церквей. На бесплодность как того, так и другого указывает само название трактата: «Церковь одна». И если мы прибавляем к слову «Церковь» определение «Православная» – то лишь в силу существования в христианском мире отколовшихся от нее частей. По слову Хомякова: «Когда исчезнут ложные ученья, не нужно будет и имя Православия; ибо ложного Христианства не будет».

Поэт и царь

Об адресате стихотворения А.С. Пушкина «С Гомером долго ты беседовал один…»