Нет дыма без меня

А может, оно и к лучшему и все шло туда, куда и должно идти? Мне ведь хочется всего, что может произойти, так же сильно. Я устала сопротивляться и безумно соскучилась по его рукам и губам. По всему Дымову – он сполна мне это понять дал за несколько дней. Потому что такая любовь не проходит, как бы сильно ни хотелось, она может только спрятаться, затаиться до определенного времени, пока окончательно не перегорит или не сожжет дотла. Но, как сказал Есенин, «коль гореть, так уж гореть сгорая».

Делаю полшага навстречу, на большее не хватает смелости и расстояния между нашими телами. Замираю, потому что каждый должен пройти свою половину. Егор с облегчением выдыхает, точно ждал все время моего решения, хоть всем видом убеждал в обратном, и с легкостью преодолевает свою часть.

Дымов обрушивается на мои губы с поцелуем. Кусает нижнюю и врывается языком в рот, не давая мне и секунды на вдох. Он перечеркивает все, что было после нашего расставания. Сметает все выстроенные в голове границы и не спрашивает разрешения. Прет напролом, вжимая меня в себя, надежно в руках удерживая и не позволяя и на секунду усомниться в моей желанности для него. Втягивает поочередно мои губы, стискивает талию и с удовольствием зарывается пальцами в волосы, ломая прическу.

– Пиздец как тебя хочу, Тори.

Глава 10. Безумие

Моя. От макушки солнечной до самых пяток.

Обожаемая. Нежная. Растерянная. Целиком и полностью моя.

Целую Тори все яростнее, не могу остановиться, стоп-краны сорвало давно. Она отзывчивая очень, отвечает мне осторожно, но чувствую, как Вика в моих руках плавится. Это запредельный уровень, возбуждение взвинчивается вмиг, и я сжимаю ее сильнее. Не хочу отпускать, от себя отрывать, без нее оставаться. Прикусываю нижнюю губу, оттягивая. Тори шипит и тихо стонет, не веря в собственную капитуляцию. А я до сих пор с трудом осознаю, что здесь и сейчас она полностью моя.

Грудь сжимаю через одежду – идеальная, как всегда. Трогать везде ее хочется, и я позволяю себе наглость: глажу, мну, целую, пробую. Вика отвечает мне, изредка шипит: я для нее немного грубоват. Но это из-за желания обладать. Торможу себя и волосы ее сквозь пальцы пропускаю. Но малышка удивляет: сама за плечи мои цепляется и к губам тянется. Не мне одному наша близость нужна.

Тори пуговицы на рубашке моей расстегивает – пальцы дрожат, так что приходится ей помогать. Спешит, будто передумать боится, но не отступает, упрямая. Снимаю майку, ладони Вики ее вверх по телу сопровождают, заодно меня исследуя. Она не говорит – сосредотачивается на мне, но взгляд уже рассеянный, а в голове перекати-поле.

– До спальни дойдем? – улыбаюсь, большим пальцем по припухшим от поцелуев губам веду. Тори прихватывает кончик зубами и усмехается. Обхватываю ладонью шею и к себе невыносимую Осу притягиваю. Она уже не сопротивляется. Сталкиваемся ртами, Вика тут же поддается, уступая мне лидерство.

– Нет, – качает головой, не переставая меня целовать. – Пока дойдем, передумаю. Давай здесь.

Три широких шага с Тори на руках – и мы у подоконника. Рывком платье с нее стягиваю, оставляю в одном черном белье. Любуюсь и как кот на сметану облизываюсь. Тори всегда огненной была, но сейчас… пожаром во мне отзывается. Она улыбается, верно считывая мою реакцию, и упирается бедрами в белый пластик, грудь вперед выставляет, и я целую каждый сантиметр совершенного тела, слизывая мурашки с груди и кожу губами втягивая.

– Охренительная, Вик. – Думать нам некогда. Разворачиваю Тори к себе спиной, языком веду вдоль позвоночника. Она выгибается, грудью в холодное стекло упираясь, и стонет довольно. Целую ямочки на пояснице, белье ее медленно по ногам спускаю.

– Егор! – возмущается, но все же стонет, когда я кусаю ее за ягодицу. Вижу, как нравится, и продолжаю пытку. Поцелуями возвращаюсь к ее шее. Волосы ладонью сгребаю и на кулак наматываю, заставляя голову запрокинуть.

– Ты очень красивая, малышка, – жарко шепчу и прикусываю мочку. Тори дергается – я слишком хорошо знаю ее эрогенные зоны, но отстраниться не может. Только ерзает, пытаясь выбраться, и трется об меня, обоих до предела возбуждая. – Расслабься, сладкая, – развожу ее ноги в стороны коленом и головкой скольжу по половым губам. Вхожу медленно – Тори всхлипывает и упирается ладонью в стекло.

– Боже, Егор… – стонами с ума меня сводит.

В ней хорошо, и я стремлюсь продлить агонию, так же неторопливо выходя и толкаясь обратно. Мы привыкаем друг к другу, вспоминаем, принимаем. Рука скользит по ее спине, Тори подается мне навстречу, отталкиваясь от подоконника, и я срываюсь. Не могу терпеть, не получается медлить, когда мы оба нереально этого хотим. Беру ее, как мне нравится, резко, на грани грубости, со шлепками. Впиваюсь в шею губами и зубами, Вика имя мое тянет и просит не останавливаться. А я видеть ее хочу. Смотреть, как в агонии сгорает и имя мое шепчет.