Нет дыма без меня

– А вы давно знакомы? – спрашивает блондинка, сидящая напротив. Она полвечера Дымова взглядом сверлит, но я как-то не заостряла на этом внимания. Ее мужчина обнимает, у них кольца на пальцах.

– Очень. Но несколько лет не виделись, – решаю не скрываться. Артем знает правду; если начну врать, то точно на чем-нибудь проколюсь. – А потом Егор меня спас от грабителей в магазине.

– Ну вы даете! Дым за тебя двести отжиманий в дождь на плацу хреначил на следующий день, – смеются ребята, а я смотрю на Егора. Тот в скалу непробиваемую превращается. Эмоции прячет и весь напрягается.

– За неоправданный риск, – поясняет Миша, не дожидаясь моего вопроса. – Мы хоть и лезем в пекло, но жизнью рисковать запрещено. А Дым рискнул.

– Мих, хорош мне Тори пугать, – Егор подмигивает и улыбается. А до меня, наверное, только сейчас доходит, что могло бы произойти в худшем случае. Кровь от лица отливает. Я льну к Дымову, мне хочется его зацеловать и сотню раз сказать спасибо, потому что не каждый на такое способен. А мой Егор – герой.

– Все нормально. Мне интересно, – гашу спесь Дымова, и он совсем чуть-чуть расслабляется. – И вам не страшно?

– Страшно, конечно, – с улыбкой отвечает Сергей. – Мы ведь не самоубийцы. Жить хотим. – Он вдруг как-то тепло на жену смотрит, гладит ее щеки и крепче прижимает. – Главное – знать, ради чего бороться.

– И к кому домой возвращаться, – поддерживает Арина, сидящая на соседнем диванчике.

– Да, семья для бойца многое решает, – кивает Сергей. – Еще бы этих двух оболтусов пристроить, – кивает на Мишу и Артема, – и будет хорошо.

– Меня, значит, уже пристроил? – смеется Егор.

– Ты сам пристроился, Дым.

Девушки умиленно вздыхают, а мужчины опять посмеиваются. Я смущаюсь от такого внимания. Они вроде бы ничего не говорят, но ясно дают понять, что обратного пути для меня нет. Уже расписали нас с Егором в своих мыслях и соединили в счастливую семью. И это уже перебор. Надо воздуха набрать, чтобы не утонуть.

– Я сейчас вернусь, – шепчу Дымову, но он одну не отпускает, поднимается и идет следом.

– Я провожу, – безапелляционно. Егор обнимает меня за талию, идет шаг в шаг. – Надавили они на тебя, да?

– Да нет, хорошие ребята, – отвечаю, когда мы застываем, оставшись наедине. – Просто во мне очень много коктейлей, – признаюсь и теряю равновесие, угождая прямо в крепкие объятия, от которых жар по телу разносится.

– Сама справишься? – Дымов настроен скептически: ему мое состояние не очень нравится, но держится он бодро.

– Да, – улыбаюсь. Кивнула бы, да боюсь, голова снова закружится, и скрываюсь за дверью женского туалета.

Умываться приходится аккуратно, чтобы не намочить глаза и потом не сидеть унылой пандой. Прохладная вода немного отрезвляет, и уже через несколько минут я снова навеселе. Пританцовываю под музыку, вытирая руки бумажными полотенцами, и, поправив прическу, спешу к Егору.

Я оставляю Дымова всего на пять минут, но, когда выхожу, обнаруживаю его в компании девушки. Она улыбается Егору, смотрит снизу вверх, локон на палец накручивает и ресницами хлопает. А я думаю, что последнее движение ей нужно повторять почаще, потому что тогда есть шанс улететь как можно дальше от моего Дыма.

Осекаюсь и сдерживаю усмешку. «Моего». Еще днем я не знала, что между нами, а теперь с полной уверенностью считаю Егора своим и ревную так сильно, что готова вмешаться и отправить эту мадам с ногами от ушей куда подальше.

Подхожу ближе, чтобы слышать их разговор. Я рискую себя раскрыть, но мне очень интересно. Надеюсь, Дым не почувствует меня какой-то чакрой и не обернется. Я ведь за спиной его почти. Делаю вид, что рассматриваю зал, а у самой сердце в груди грохочет громче грузовика с камнями.

– Точно не хочешь познакомиться? – спрашивает сучка с длиннющими ногтями и руку к Егору тянет. Сжимаю пальцы в кулаки, потому что сейчас я думаю только о том, как бы ногти ей пообломать. – Можем поехать ко мне.

– Нет, спасибо, – Дымов как всегда лаконичен, из него лишний раз и слова не вытянуть. – Мне неинтересно, у меня девушка любимая есть.

Чего? Это он о ком? Обо мне? Не может быть…

Но происходит. Губы растягиваются в глупой улыбке. В животе бабочки, сдохшие шесть лет назад, порхать начинают, а я сама чуть ли не пищу от радости. Любимая. Слово на сердце отпечатывается, а само оно уже прыгает в такси, чтобы из моей грудной клетки перекочевать в руки Дымова. Я боялась и одновременно ждала этого признания. Пусть не так скоро, но ждала, потому что оно меняет все между нами – разрушает стену, которую мы сами же построили.

– Ладно, жаль, – бросает красивая коза и уходит с надутыми в притворной обиде губами.

А мне пора уже показаться, поэтому я подхожу к Егору со спины и решаюсь на отчаянную глупость – обнимаю его, сцепляя ладони на его животе, и утыкаюсь подбородком в лопатку.

– Больше так не делай, Тори, – отчитывает меня строго. – Я тебя чуть не покалечил.

– Чего? Ты даже не напрягся! – поднимаюсь на носочки и легонько целую его шею, млея от признания, пусть и не прямо мне адресованного.