Нет кузнечика в траве

Девушка вскинула голову; синие глаза сверкнули гневом. Меньше всего Илюшин ожидал увидеть ее рассерженной.

– Илифиос!

– Звучит так, словно ты хочешь вызвать патронуса, – пробормотал Макар.

– Падла!

– Не самое уместное ругательство. Твоя русская старушка плохо тебя учила…

– Я спрятала их от нее! – перебила Катерина.

Не успел Илюшин возразить, как содержимое его рюкзака посыпалось на траву.

– Эй!

Яростно бормоча что-то под нос, девушка вытащила пару перчаток. Она действовала так уверенно, что Илюшину оставалось лишь в некотором ошеломлении наблюдать за ней. Он все же сделал попытку остановить ее, но Катерина повелительно ткнула пальцем в сторону, и Макар подчинился.

Девушка натянула перчатки и бережно вернула в гроб те кости, которые он успел вытащить. Перекрестила, певуче заговорила над ними по-гречески. Илюшин пытался понять, что она делает. Читает молитву? Просит прощения?

Как бы там ни было, ее гнев выглядел неподдельным. Он сидел в тени, наблюдая за ее скупыми, экономными движениями: как она поочередно закрывает крышки, ловко вбивает выскочившие из пазов гвозди его же собственной лопатой.

Закончив, девушка с сожалением посмотрела на разрытую яму.

– Ты прямо как белка, которая не знает, куда ей перепрятать орехи, – сухо сказал Илюшин. – Девочка моя, я жду объяснений.

Катерина что-то прошипела.

– По-русски, – попросил Макар.

Она поочередно опустила самодельные гробики в яму и не произнесла ни слова, пока не засыпала их землей. Притащила обратно слой травы и полила цветы питьевой водой из бутылки Илюшина.

– Это ты их убила?

– Их никто не убивал.

– Катерина, хватит.

– Никто! Они сами!

– Почему ты закопала их здесь? Это ведь твоих рук дело?

Катерина села на землю, подогнула под себя исцарапанные загорелые ноги. Помолчала, собираясь с мыслями.

– Это из-за старухи.

– Которая жила с вами? При чем здесь она? Не говори мне, что это ее дети.

Девушка машинально разровняла ладонью землю.

– Лала когда стала старая, стала плохая. В голове песок и трава, руки и ноги сильные. Много говорила про своего мужа. Она его убила.

– Что? – переспросил Илюшин, решив, что ослышался.

– Убила. Давно. Была молодая. Он бил ее, бил сына. Сын был маленький, лала его любила сильно. До сына сделала четыре… Как сказать? Эктроши… Когда врач вытаскивает детей из живота.

– Аборты? Четыре аборта?

– Да. Ей муж приказал. Пятого родила, он ее за это наказывал. Не хотел детей. Они шумные. Лала боялась, муж однажды убьет мальчика. Она вылила водку из бутылки, налила… как это… спирт…

– Спирт?

– Да, спирт, неправильный…

Катерина защелкала пальцами, силясь вспомнить слово.

– Метиловый спирт? – медленно сказал Илюшин.

– Да! Человек умирает, если пьет! Она уехала к маме, ему оставила бутылку. Понимала, что он будет пить без нее. Вернулась через три дня, он уже мертвый лежал. И с ним еще двое. Его друзья. Она такого не хотела, говорила, что не стала бы оставлять отраву, если бы знала. Но я думаю, она все равно бы оставила.

– А при чем здесь дети?

– Лала захотела вернуть своих детей. Говорила, они не на небе, а из земли стучат, зовут ее, им страшно и темно, их червяки кусают. Очень кричала, громко, и плакала. Пошла на кладбище, ходила там, искала. Старое кладбище! Еще когда деревня очень большая была.

– Ты хочешь сказать, – начал Макар, прозревая истину, – этих несчастных мертвых детей выкопала безумная старуха?

– Я выкопала! – Катерина сердито посмотрела на него. – Лала кричала. Плакала много, каждую ночь. У меня от жалости вот здесь иголками тыкалось. – Катерина стукнула себя маленьким кулачком в грудь. – Она нашла четыре могилы, где похоронили маленьких. Давно, очень много лет прошло, не знаю сколько. Она взяла лопату у Андреаса. Я подумала так: лала раскопает, увидит, что они мертвые, и у нее трава сгниет в голове. Корни вырастут из песка. Трава мягкая, корни жесткие, будут царапать изнутри.

– Ты вытащила трупы, чтобы эта сумасшедшая нашла только пустые гробы? – изумленно спросил Илюшин.

Катерина с гордостью кивнула.

«Индуцированный психоз», – подумал Макар. Однако ему была понятна логика ее поступка. Другое дело, что нормальный человек никогда не решился бы на такое.

«Начнем с того, что нормальный человек не стал бы притворяться немым».

– Лала пошла ночью. Раскопала первую. Там никого нет. Одну, вторую, третью. Я за ней следила, но далеко, чтобы она меня не увидела. Лала смеялась, говорила, что бог ее простил, забрал детей к себе. Она вернулась домой и спала целую ночь, а потом еще день. И поела. Я ее кормила. Она худая была, белая, как рыбья кость.

Илюшин представил, как Катерина кормит с ложки сумасшедшую старуху, отказывающуюся есть, пока не спасет своих нерожденных детей. Как она разрывает могилы, одну за другой, и вынимает то, что внутри.

У него по коже пробежал озноб. Все-таки было в этой девочке что-то жутковатое.

– Похоронила их здесь. Камень принесла. Чтобы все как надо. Еще крест.

– Где крест?

– Цветы, – кивнула девушка.

Ах, вот оно что, подумал Макар. Ты еще и цветы посадила в виде креста, безумное ты дитя.