Нет места под звездами

Дэлгэр знал, что хан говорил Лиду неправду. Точнее - исказил факты так, чтобы посеять в душе конунга сомнения. Предводитель хулайд и сам бы поступил так же, окажись он во главе войска. В схватке побеждает ведь не тот, кто сильнее, а тот, кто вовремя нашел слабину у противника и сумел нанести точный удар.

Слабостью хольдингов было время, слабостью кочевников - привычка воевать на открытых просторах. Талгат понимал, что его люди не знают, как оборонять город, не приучены стоять на стенах. Они боятся остаться внутри замкнутого круга из камней и бревен, да и сражаться привыкли в седле, а не пешими. Они жаждали вольного ветра, быстрых атак, стремительных отступлений, а осада требовала терпения, выдержки, стойкости.

Дэлгэр понимал, что ни ойра, ни зайсан, ни тайгута не согласятся ждать в городе долгими днями, а, быть может, и неделями. Для всякого кочевника подобное предложение было бы сродни признанию собственной трусости, слабости, неуверенности в своих силах.

Талгат знал это так же точно, как и то, что солнце восходит каждый день, а потому отдал приказ готовиться к атаке.

Впрочем, хольдинги не теряли времени даром, в считанные часы выставив вокруг города двойную стену из остро заточенных кольев. Кое-где растянули лабиринты веревок, а местами даже успели изрезать землю глубокими траншеями, ямами и изогнутыми рытвинами. Любой конь, угодивший хотя бы одним копытом в подобную ловушку, рисковал сломать ноги и покалечить всадника.

Солнце уже миновало зенит, когда ворота Витахольма распахнулись, выпуская на просторы степи первые волны атакующих.

Конница кочевников широким клином врезалась в заградительную линию, смяла, сломала, продавила стену из копий. Воздух разорвали жалобные крики израненных животных, что приняли на себя основную мощь удара, всадников, падающих на отточенные пики или напоровшихся на вражеские стрелы. Запахло железом и солью - отвратительный запах тяжелой кровавой смерти.

И все же, первый барьер был взят, и сквозь образовавшуюся брешь кочевники хлынули дальше. Хольдинги рассыпались в стороны, чтобы не угодить под копыта лошадей, уступая место тройной шеренге лучников. Короткий приказ, залп, свист, глухие звуки ударов. Кованые наконечники врезались в щиты, шлемы, чешуйчатые панцири. Одним повезло: пройти массивное дерево стрелам было не под силу. Но иным пробило броню и ранило коней. За первым залпом тут же последовал второй, затем третий.

Стиснутые в узком проходе всадники оказались идеальной мишенью. Всего несколько минут - и брешь заполнилась мертвыми телами, а выжившие были вынуждены отойти, чтобы не пасть понапрасну.

Кочевники спешно отступили, выходя на безопасное расстояние. А затем, перестроившись, бросились в новую атаку.

На хольдингов обрушился настоящий ливень из стрел и копий.

- Щиты! - зычный приказ прокатился над рядами людей.

Бесчувственное дерево приняло на себя почти всю тяжесть этого удара, погибли лишь те немногие, кто остался на открытом пространстве или слишком сильно замешкался, выполняя команду.

Теперь никто из людей Талгата не пытался перемахнуть преграду с наскока. Важно было расчистить пространство за ней, испугать, обратить в бегство тех, кто изготовился принять на себя вторую волну врагов.

На поле появились новые воины. Легкие, на быстрых конях, вооруженные лишь крючьями на длинных веревках, они мгновенно добрались до стены кольев, накинули на них сети, опутывая и связывая заостренные древки. А после, зацепив крючьями сети, рванули прочь.

Веревки отчаянно натянулись и загудели от напряжения, однако рывок был такой силы, что колья просто вывернуло из земли. Часть заграждений раскидало по траве, остальные, все еще связанных сетями, скользили вслед за всадниками, сминая ковыль и полевые цветы, оставляя глубокие борозды на зеленом покрове.

Путь для основного наступления был открыт, и Талгат приказал подать ему коня. Третью волну он хотел возглавить лично, показывая своим недоброжелателям, что в сердце его еще не потухло пламя битвы, жив гордый дух вольного воина степи.

Взметнулись к небу алые стяги, захлопало на ветру знамя, украшенное изображением шлема с тремя навершиями, взвыли рога, загремели барабаны, и тяжелая конница двинулась вперед по дороге, набирая скорость с каждым ударом копыт о землю.

Несколько слитных залпов проредили атакующих, но остановить не смогли. С воем, грохотом и звоном стали противники сшиблись напрямую. Теперь сражение растекалось вдоль всей линии обороны хольдингов, словно пожар по сухостою. Обе стороны бились с исступлением, неистовством и упорством обреченных. Хан пробивал дорогу туда, где реяло по ветру белое полотнище, вспыхивающее на вечернем солнцем золотыми искрами.

***

Дэлгэр остался на стенах. Ему и его людям поручено было охранять город. Так хан проявил то ли свое недоверие к нойону, то ли, наоборот, уверенность в том, что старший из хулайд справится с обороной в любом случае.