Нет места под звездами

Заночевали раньше обычного, зато в путь отправились как только небо на востоке начало слегка бледнеть. Теперь перед всадниками снова вздымались пики гор, а дорога принялась настойчиво взбираться вверх, петляя по склонам. К столице отряд подъехал, когда солнце показалось из-за вершин и стены Кинна-Тиате вспыхнули белым золотом. Синие, как ночное небо, крыши домов темными росчерками разрывали светлое каменное кружево, а весенние лучи играли в усыпанных цветами деревьях. Кинна-Тиате был воистину прекрасен в это время года.

Отряд достиг ворот и его приветствовали чистым и звонким пением труб. Лонхат внимательно осмотрел знамена и вышитые символы. Ни один из них не был ему знаком, и все же внутреннее чутье снова напомнило о себе болезненным толчком, ударив в грудь откуда-то изнутри. Стража на воротах, увидев отряд, вытянулась и замерла.

- От лица герцога Недоре, Миаты и Зелёных островов, приветствую вас в Кинна-Тиате, - выступил вперед человек в черно-синих одеждах. - Вас уже ожидают в замке. Мне поручено проводить вас.

4. Первая встреча

Замок встретил гостей торжественным молчанием. Тонкие колонны, поддерживающие сводчатые перекрытия, гладкий сияющий пол, повсюду резной камень, светящийся на солнце, словно живая плоть. Совсем не таким виделся Лонхату в мыслях дом повелителя сумеречных земель.

Массивным, неприступным, мощным, возможно даже по-своему грациозным, но не таким, не пронизанным светом, открытым чистому горному воздуху, стремящимся к небу вязью колонн и резных перекрытий. Лонхат считал, что мало что может его удивить, и все же к такому оказался не готов.

Сравнивая это место со всеми, виденными ранее, он невольно чувствовал себя грубым невеждой, который и помыслить не мог такой красоты. Стены, переходы, лестницы, убранство залов - все это несло на себе отпечаток силы и огромного мастерства своих создателей, наполняло душу смятением и неуверенностью.

Он бросил косой взгляд на свою одежду и отчего-то почувствовал себя неуютно, словно бы пришел на чей-то праздник в грязных лохмотьях. Впрочем, старик прогнал подобные мысли. Возможно, он и впрямь одет слишком просто для роскошного замка, но ведь он преодолел такой долгий путь не из любопытства или тщеславия, а ради благополучия своего народа. Если ради этого придётся признать, что известно ему о мире далеко не все, то что ж, лучше быть дураком одну минуту, чем прожить в неведении всю жизнь.

Меж тем последние створки перед ним распахнулись, приглашая войти. Стража у дверей была одета в черное, на их плащах старик увидел небольшой символ дракона, и эта эмблема показалась ему смутно знакомой. Лонхат замешкался только на секунду, после сделал глубокий вздох и твёрдой походкой вошёл в огромный зал.

Тут собралось множество народа. Были и женщины, и мужчины, воины и обычные горожане, кто-то одет в дорогие ткани, украшенные вышивкой и камнями, а кто-то неброско и скромно. Все они рассматривали посланцев Великой Степи с любопытством, но без высокомерия и снисходительности.

Впрочем, Лонхат забыл обо всех этих людях практически сразу, ибо взгляд его коснулся возвышения в конце зала. Там в резном кресле застыл человек, облаченный полностью в черное. Длинный плащ ниспадал с его плеч на ступени тяжелым покрывалом, ткань дублета была расшита серебрянной нитью. Темные волосы не были перехвачены ни обручем, ни венцом, однако осанка и пронизывающий взгляд исключали ошибку - так смотрят только люди, облеченные огромной властью и несущие ее неподъемное бремя с достоинством.

И еще старик помнил это лицо. Оно часто являлось ему в снах, а точнее - в кошмарах, пронизанным стыдом и сожалением. Хорошо бы забыть это лицо навсегда, а вместе с ним горечь прошлых поражений, и бессмысленность бесплотных надежд.

Словно сквозь тягучую патоку до Лонхата донёсся голос герольда, называющего имя и титул властителя Недоре, а затем - имя самого посла. Будто в полусне хольдинг медленно поклонился, скорее под давлением обстоятельств, нежели из желания выказать своё почтение Хальварду Эйлерту Эйнару. Герцог ответил вежливым приветствием, ни жестом, ни словом не показывая своего волнения.

А затем взгляд Лонхата скользнул чуть в сторону - и в мир снова ворвались звуки, цвета и голоса. В грудь ударило горячей волной, сердце забилось часто-часто: за левым плечом правителя стояла Йорунн.

Минувшие годы не изменили ее облик до неузнаваемости, однако придали чертам строгости, стерли выразительность эмоций. Лицо ее, словно маска, застыло в ничего не значащем выражении, лишь глаза остались прежними, живыми, и выдавали огромную бурю чувств.