Нет моей вины

Она ощупывала следователя взглядом. Телефон у него дорогой, Кира видела. Не «Айфон», не «Самсунг», китайский, но дорогой. Кира знала порядок цен, она мечтала подарить похожий Лене. Рубашка? Льняная, не с рынка. Джинсы? Туфли, как они там называются? Тоже не с копеечных распродаж.

— У вас есть дети? — спросила она.

— Дети? Нет, — удивился следователь. — И жены у меня тоже нет. А какое это имеет значение?

— Никакого, — вздохнула Кира, отмечая, что если нет жены и детей, то мог и ужаться на свою милицейскую зарплату. А может, и взятки берет.

— Так вот, о сыне Мельникова и о Крутове. — Кира напряглась. — Вот там была классическая «подстава» — и это доказано. Бизнес Мельников после своего увольнения развил вполне законный. Мало того, что экспертиза показала, что между подследственным и потерпевшей не было полового контакта, так парень еще и… в общем, когда он понял, что девчонка боится, он просто отстал от нее.

— То есть как? — не поверила Кира. Она перестала рассматривать ремень на джинсах следователя и посмотрела уже ему в лицо, почему-то сильно покраснев. — Как это — он отстал?

— Очень просто. Я сам это дело не вел, но в наших кругах шуму оно наделало много. Парень был так воспитан, понимаете? Нет — значит нет.

— Сын бизнесмена и чиновника?

Вероятно, у Киры было такое лицо, что следователь не выдержал и рассмеялся. И было это так…

Слишком странно, подумала Кира. Она не обиделась, не возмутилась. Она поймала себя на мысли, что ей нравится на него смотреть.

— Вы… как с другой планеты, — отсмеявшись, сказал следователь. Кире показалось, что сначала он хотел выразиться иначе. — Вы считаете, что раз чиновник и бизнесмен, то сразу скотина? Телевизора насмотрелись? Люди разные, везде и всегда. И вообще как человек сам Мельников неплохой, а жена его — может, слышали? — ушла в монастырь. Да, вот так. Сама, по доброй воле. Давно, когда излечилась от опухоли, сын тогда у них еще в школу ходил. Она врач и сейчас работает в реабилитационной клинике. И сам Мельников довольно активно занимается благотворительностью. Впрочем, сейчас это в тренде, но это неплохо. И сына они воспитали так, что…

— Но я же не виновата, — неуверенно возразила Кира.

— Не знаю, — ответил следователь, и в его голосе неуверенности не слышалось. — Может быть, да, а быть может, и нет. Выяснилось, что на Мельникова-младшего давили через его друзей, а девочку застращали, знаете, как это делается через соцсети? Не знаете, но не суть. Ни взяток, ни судебной ошибки. При случае спросите у Крутова, если не верите мне.

Кира верила. Но не слишком. Но не верить она не могла.

То ли дело было в жаре, то ли в стрессе. У нее кружилась голова, перед глазами все плыло в странном мареве и хотелось содрать с себя душащую одежду.

— А что же теперь делать мне? — прямо спросила она.

— Жить, — пожал плечами следователь.

«Валентин. Красивое имя. Ему очень идет».

— Жить, как жили. Ваш сын понесет наказание; я надеюсь, он осознает свои ошибки. Не скажу, что ему будет легко, но с законом бессмысленно спорить.

«Зачем он рассказал мне про этого Мельникова? — мелькнула мысль у Киры. — Это был какой-то намек? На то, что мне повезло с адвокатом? На то, что он может… если ему заплатить? Но мне нечем!»

От внезапно захлестнувшего отчаяния она едва не завыла.

«Как так, как же так?..»

— А я? — прошептала она. — Как мне быть? Ждать его? Боже мой, боже мой…

И она опять разрыдалась, сознавая, что ее слезы бессмысленны… и беспощадны.

— Вам тоже будет непросто, — услышала она как через толщу воды. — Но вы должны справиться, другого выхода у вас нет. Я часто вижу матерей подследственных, и, поверьте, вы ведете себя довольно типично. Обидно вам это узнать или нет, это факт.

Кира отвернулась, но снова выпрямилась. Она смотрела в другой конец аллеи, где девочка лет пяти бегала с ярким мячиком под присмотром моложавой бабушки.

«Я поговорю с адвокатом, — решила она. — И займу, сколько нужно. Если что, отыщу Виктора. У него деньги есть».

Она повернулась, чтобы что-то сказать, но мысли сразу вылетели из головы, стоило ей встретиться взглядом с Валентином. И Виктор, и адвокат, и какие-то деньги, которых у нее никогда в жизни не было.

Кира подумала, что он как раз из тех, кто способен сам посмотреть на женщину, как тот мужчина из старого фильма о городе, который не верит слезам. Неважно где, в электричке или в городском сквере. Как на собственность, как на добычу, как на цель.

После такого взгляда должно последовать подтверждение, словами или делом, что сопротивление бесполезно. Да и бессмысленно. Страсть, настоящая страсть, неудержимая, невозможная, — это награда, а не наказание. Но, конечно, не здесь, не у всех на виду. Приличия все еще слишком сильны при любой, самой безудержной страсти.

И Кира не могла объяснить, почему прочитала это в его глазах. Все его речи говорили совсем об обратном, но остальное!

— А вы сами? — вдруг спросила она. Ей нужно было подтверждение, срочно, немедленно, прямо сейчас. — Вы бы сами… как поступили? Как… Леня или… Простите, я говорю не о том.