Нет моей вины

Он шел так быстро, что Кире приходилось почти что бежать. На каблуках всегда было неудобно; не то чтобы у нее уставали ноги, нет, она привыкла, и обувь была хорошо разношенной, не сказать — поношенной, и сильно, — и ей казалось, что она уж точно не плетется, а ходит, как и все, в нормальном для города темпе, но не сейчас. То ли у следователя был широкий шаг, то ли джинсы на пару размеров меньше мешали, давя на живот и бедра.

Следователь заметил ее неловкость, сбавил скорость. Кира была ему почти благодарна.

Кафе было недалеко и, вопреки ожиданиям Киры, битком забито людьми и в штатском, и в форме. Несколько крепких ребят кивнули следователю, отсалютовав чашками с кофе, тот шутливо поприветствовал их в ответ, помахав рукой, как это делают промоутеры-зазывалы, одетые в костюмы зверей.

— Садитесь, — сказал один из парней, — мы уже уходим. Толик, заверни бутерброд, дома доешь.

Полицейские засмеялись. Тощий Толик, перед которым стояло столько пустых тарелок, что хватило бы, наверное, на десять таких Толиков, схватил сэндвич и допил кофе в один присест.

— А я работаю, Борян, у меня вся еда в мозг уходит! Брал бы с меня пример — не гоняла бы тебя по утрам Ритка бегать! — И он выразительно похлопал Боряна по солидному животу.

Вся компания снова разразилась хохотом. Подначивали они друг друга беззлобно, и это было заметно. Подбежала расторопная официантка, поздоровалась, споро собрала пустую посуду и протерла столик.

Кира и следователь сели.

— Вас здесь все знают, — смутилась Кира. — Нет, простите, я… не о том хотела. — Она села прямо, отвела плечи назад, посмотрела следователю прямо в лицо. — Я только что говорила с Татьяной… с той девушкой.

Она опасалась, что следователь начнет возмущаться, быть может, кричать, но он только чуть наклонил голову.

— Я знаю, я кажусь вам настырной, безграмотной дурой, — сказала Кира. — Наседкой, сумасшедшей матерью, я не знаю кем. Но эта Таня призналась, что она сама пришла к нам домой.

Официантка принесла меню, положила перед ними.

— Мне как обычно, — попросил следователь. Кире он ничего не сказал.

— Леня считал, что… что между ними все будет. Вот как так?

И голос ее на этих словах дрогнул. Внезапно она поняла, что все это уже говорила, и даже этому самому следователю. Что все ее попытки выглядят мало того что глупо — она надоедает, ноет, прекрасно понимая, но не желая признавать, что никакого иного исхода у этого дела нет.

— Я думала… думала разное. Что кто-то хочет Леню подставить. Что у него куча врагов. Что он… ну, что все не так. Почему? Почему так случилось? Почему вдруг мой сын… Почему…

Кто-то поставил перед ней стакан с холодной водой. Наверное, официантка, привычная в этом кафе уже ко всему. Кира не видела никого, она даже не утирала слезы, уже не думала, что смазала весь макияж и теперь ей можно пугать, как бабайкой, непослушных детей. Ей было плевать на людей, на следователя, на меню, залитое, как в плохой мелодраме, ее слезами, она ревела как девочка, принимая все как оно есть.

Но, очевидно, ее рыдания приносили окружающим дискомфорт, потому что внезапно она обнаружила, что идет по улице, размазывая по лицу слезы, и следователь идет рядом с ней. Теперь он шел медленно, подстраиваясь под ее шаг, и это внезапно успокоило Киру. Она всхлипнула и посмотрела ему в лицо.

Он понимающе улыбнулся. Кира застыла.

— Я выгляжу как…

— Как человек.

— Вы видели и не такое.

— Ну… да, — не стал спорить следователь. — Помните, я говорил о статистике? Опять же точные цифры в ней очень условны. То ли в семидесяти пяти, то ли в девяноста случаев потерпевшая знакома с насильником. Понимаете, женщина имеет право на «не хочу».

Меньше всего Кира ожидала услышать именно это.

— Крутов, — продолжал следователь, — ваш адвокат. Он вообще монстр во всем, что касается экономических дел. Но несколько раз ему приходилось вести дела, подобные вашему. Мельников, помните такого?

Кира не помнила, хотя фамилия была ей знакома. Она помотала головой.

Следователь присел на скамейку, кивком предложил Кире место рядом. Она послушалась.

«Сегодня это уже было...»

— Лаврентий Мельников, областной чиновник. Весьма крупный. Лет пять назад был скандал с госзаказами, у него обнаружилась куча фирм. Крутов его тогда защищал, и довольно успешно. Мельников отделался штрафами и лишился поста, но дело не в этом… — Он помолчал, то ли думая, то ли припоминая. — Года два назад сына Мельникова обвиняли в изнасиловании. Крутов защищал парня по старой памяти.

Кира не понимала, к чему он ведет. Адвокат, вот этот тюлень на крутой тачке, в костюме, который стоит десять Кириных зарплат, способен на что-то большее? Или — что? Взятка? Он сейчас заговорит с ней о взятке? Поэтому он привел ее сюда?

Кира была готова. Она была бы готова отдать любые деньги и забыть об этом кошмаре, но у нее не было денег и не было, что продать.