Читаем Нет прощения (СИ) полностью

- Да что за трагедия? Ну, расстался Северус с Поттером. Так ему же и лучше! Задница этого придур…

- Заткнись, щенок, - отец цедит слова сквозь зубы. Он в ярости. – Ты не слушаешь меня?! У тебя только ебля на уме! Поттер сильно пострадал во время пыток. Если бы его спасли раньше – все наладилось бы и давно забылось. Но ты промолчал! Зная, что для Северуса это важно.

- Не заметил я, чтобы Поттер плохо выглядел, - я не собираюсь переживать за Поттера.

- Не твое дело, как он выглядит! Ты не имеешь ни малейшего представления о цене, заплаченной за его выживание. Если я сказал, что твой необдуманный поступок послужил толчком для событий, приведших к очень неприятным последствиям, значит, так оно и есть. Так что ты будешь вести себя воспитанно с мистером Поттером. Уж это ты способен сделать? В память о своей несчастной любви, - напоследок отец не удерживается от саркастического замечания и жестко добавляет: - Иного я не потерплю.

С того дня Поттер становится у нас частым гостем. Даже мать приветливо ему улыбается, когда он остается на обед и развлекает ее своей глупой болтовней. О чем Поттер подолгу беседует с моим отцом в его кабинете – я не имею ни малейшего представления, но мне кажется, что их связывает какая-то тайна. Мне хочется во всем разобраться, но я, предупрежденный отцом, сдерживаюсь и не лезу не в свое дело. Не хочу снова оказаться без вины виноватым.

========== Глава 11 ==========

Гарри Поттер

Любить - это значит бороться

за любимого человека.

М.М. Пришвин

Под чутким руководством Люциуса я привожу в порядок не только свои дела, связанные с наследством, но в некоторой степени и свою жизнь. Я принимаю ответственность за род Поттеров, становясь его главой. Утрясаю все вопросы с Гринготтсом и Министерством Магии, занимая наконец-то в магическом обществе заслуженное положение. Благодаря жесткой науке и изнуряющим тренировкам моя магия больше не выходит из повиновения. Однако узы контроля с Люциусом я не рискую прерывать, да и он не советует, оставаясь гарантом стабильности моей магии.

Я узнаю о роли Драко во всей истории, закончившейся моей магической комой. К искреннему удивлению Люциуса, я не так уж и сильно виню его сына, предпочитая считать, что все случилось по стечению обстоятельств. Поступок Драко, по моему мнению, лишь один из факторов, который привел к тому, к чему привел.

В один из вечеров я завожу разговор о Северусе, пытаясь разузнать, как именно ему удалось вытащить меня из магической комы. И вот здесь меня поджидает разочарование – Люциус заявляет, что обещал Северусу никому не разглашать подробностей проведенного ритуала. Нарушать свое слово Люциус не соглашается ни под каким предлогом. Даже на мое предложение дать ему непреложный обет – он упрямо твердит, что не может предать доверие друга. Хотя, принимая во внимание его тоскливые взгляды и плохо скрываемые тяжкие вздохи, делаю вывод, что он не против того, чтобы я узнал подробности ритуала.

Помня из разговора с друзьями, что Северус нашел описание ритуала в какой-то библиотеке, куда уходил по выходным, я предполагаю, что ему помог именно Люциус. Поэтому прошу его позволения познакомиться с библиотекой Малфой-мэнора. Оценив мой ход, хитрый Люциус находит лазейку, как не предать друга и дать подсказку мне – он проводит меня в родовую библиотеку и собственноручно выбирает для меня чтиво, вскользь отмечая, что Северус особенно любил полистать эти книги. Два толстых фолианта по кровным ритуалам.

Разобраться полностью с описанием мне вряд ли удастся – все же знаний у меня еще не достаточно. Я ищу тот ритуал, который подходил бы под описание Гермионы – зелье, моя кровь, заклинание. Таких несколько в первой из книг, которые мне вручил Люциус. Но мне не нравится то, что должно было бы выйти в результате этих ритуалов. Я принимаюсь за вторую книгу. Где-то посредине я нахожу кусок пергамента, испещренный убористым почерком Северуса. Знал ли Люциус, что он здесь лежит? Или специально вложил? Читаю описание ритуала, заложенного этой своеобразной закладкой, и у меня холодеет спина от сонма мурашек, надолго поселяющихся там. Я не хочу верить, что Северус на это пошел. Волосы шевелятся у меня на голове. Вчитываюсь в строки, написанные рукой Северуса на пергаменте. Все сходится – он подсчитывал необходимое количество моей крови, которое следует добавить в готовое зелье, учитывая приблизительную силу моего магического потенциала. Точного значения у него не было – мы никогда так и не смогли измерить его.

Люциус возвращается в библиотеку, словно чувствуя, что я уже нашел все, что искал. От него пахнет виски – переживает, как я отреагирую. А что я? Я готов разрыдаться, но тренировки не прошли даром – держу себя в руках.

- Он и в самом деле на это решился? – только и спрашиваю. Голос сиплый, словно я уже накричался вволю, избавляясь от боли, рвущей душу на части.

- Да, - Люциус закрывает книгу и относит ее на полку, где она будет ждать времени, пока не понадобится снова.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство