Нет Рая в небесах (СИ)

   - На счастье всех этих молодых и независимых государств, эпоха становления мировой экономики, когда договора подписывались не в бархатных перчатках, а в латных рукавицах и, по преимуществу, кровью, давно минула. Сегодня, многие даже Эдикт-4042 считают проявлением "ксенофобии и нацизма", а я скучаю по старым-добрым временам, когда можно было бороться с конкурентами кавитационными торпедами. Иногда мне даже жаль, что нынче времена травоядные и такие методы уже не в ходу. Что, конечно, не значит, будто реликтам тех времён, вроде меня, пора на покой.

   Мордрейн отставляет пиалу и складывает пальцы пирамидкой.

   - Но мы отвлеклись. Так вот: как живут наши гордые и независимые? Да, в общем, так же, как и все остальные: кто-то трудится в реальном секторе, кто-то изображает бурную деятельность, кто-то всем этим управляет - ну, или считает, что управляет. Разумеется, есть те, кто тянет всё это на себе, не давая системе идти в разнос. А также те, кого всё это очень не устраивает. Такие, знаешь: профессиональные протестуны, с горячими сердцами и горящими глазами. Обычно они озабочены такой вещью, как "социальная справедливость" - только не смейся, они правда в это верят!

   Мордрейн вынимает из кармана брюк маленький портсигар, достает самокрутку, прикуривает от копеечной плазменной зажигалки и небрежно отбрасывает зажигалку и портсигар на стол, снова откидываясь в кресле.

   - Большинство этих борцов за всё хорошее, - затянувшись, продолжает он, - ничтожества, не умеющие даже разводить демагогию, но есть среди них и настоящие революционеры. Обычно это аддиктивные личности, наглухо индоктринированные собственной идеологией, истово верующие в постулаты своих кумиров. Их не смущает, что весь этот идеологический мусор противоречит теориям поведения, государственно-правовым механизмам, принципам организации социума и просто человеческой природе: как и любая деструктивная секта, они почитают свои расовые и классовые теории единственно верными и непогрешимыми.

   Мордрейн выпускает облачко сизого дыма и ухмыляется криво.

   - Разумеется, они остаются просто политическими маргиналами: сколь бы сладострастными ни были их речи, мало кто их слышит, а реальные политические силы в столь радикальных элементах обычно не заинтересованы - благо, всегда найдутся продажные "лидеры общественного мнения", протаскивающие нужную повестку за мелкий прайс. И тут появляюсь я, дабы облагодетельствовать сих гордых сынов. Я даю им то, чего им так не хватает: деньги, ресурсы, связи. Подкуп, шантаж, пропаганда - у них, обычно, головы сносит от открывшихся перспектив. Они набирают популярность и политический вес, начинают служить то тем, то этим, затем это агрессивное меньшинство начинает диктовать свою волю большинству, а обеспечиваемая мною безнаказанность еще более радикализирует и привлекает в их ряды всё больше маргиналов. Наконец, набрав нормальный кумулятивный вес и получив формальный повод - не важно, какой, - эти ребята выводят толпы на площади и сносят потерявшее способность сопротивляться государство.

   Мордрейн снова с наслаждением затягивается.

   - Разумеется, лишь только ощутив власть, они немедленно предают: ведь я - представитель того самого "мирового капитала", зло воплоти, как известно любому левому активисту! И... я раскланиваюсь, отхожу в сторону и оставляю наших друзей наедине с их мечтой о справедливом мире. Отпускаю ситуацию, даю ей... настояться. И вот тут, очень скоро, наших незамутнённых друзей ждет первое большое откровение: оказывается, их поддерживает отнюдь не большинство населения, их левые идеи наталкиваются на противодействие консерваторов, отстроивших всё то, что эти пламенные революционеры сейчас с упоением громят, а поскольку наши горящие сердца совершенно не умеют идти на компромисс - а иначе они не были бы политическими маргиналами и я бы их не финансировал, - мерзкая ухмылка проскальзывает по губам Мордрейна, - они отвечают террором и быстро скатывают страну в гражданскую войну.