Нет Рая в небесах (СИ)

   Толедо опускает глаза - на ее лице впервые появляется выражение загнанности и осознания тех рисков и потерь, что придётся брать на себя. Глевеан не торопит ее - всего через пару минут, Секретарь связывается с сервером канцелярии и визирует необходимые документы, отправляя копии маршалу.

   - Вы довольны? - Секретарь буквально сплёвывает слова.

   - Вполне, - спокойно отзывается Глевеан, игнорируя ее тон.

   - А теперь - убирайтесь...

   - А кто сказал вам, что мы закончили, Секретарь? - спокойным, ровным голосом спрашивает маршал.

   Толедо вскидывает взор и не может скрыть испуга: что-то есть в голосе чужерода, какая-то скрытая угроза, нечто неизмеримо более жуткое, чем привычное бесчеловечное равнодушие.

   - Ч-что... еще? - внезапно осипшим голосом спрашивает Секретарь.

   - Деньги. Ресурсы, - Глевеан не спеша подходит к столу Толедо, - всё это пыль. Инструмент. Есть вещи, намного более ценные - например, репутация. Украсть у Элювианских Эдикторов - значит украсть у Хазангара, а это, прежде всего - оскорбление.

   Маршал останавливается у стола напротив Толедо, высится гигантским темным силуэтом, одним своим присутствием давя на плечи, точно тяжесть целой Вселенной.

   - В былые времена, подобное считалось casus belli и искупалось лишь плотью и кровью: виновных или всей цивилизации. Хазангар никогда ничего не забывает и никому ничего не прощает. Мы требовали головы тех, кто оскорбил нас, а имена тех, кто отказал нашим требованиям - уже стёрты из истории. К сожалению, как сказал один наш общий знакомый - "времена нынче травоядные", и сжигать планеты в назидание неразумным - больше не модно. Но это не значит, что стоит полностью отказаться от самых действенных методов воспитания.

   - Чего вы хотите? - голос Толедо предательски дрожит.

   - Вашу правую руку, - спокойно отвечает Глевеан, - ту самую, которой вы подписывали приказы - нас вполне удовлетворит подобная жертва.

   - В-вы... шутите?

   - Я похож на шутника?

   Глевеан небрежно бросает что-то на стол перед Толедо - в тусклом свете ночников едва различимы очертания складной садовой пилы.

   - Вы... не можете... - голос Секретаря невозможно узнать.

   - Мы можем и не такое, - спокойно объясняет Глевеан, - если это потребуется. Такова цена: откажитесь - и сделки не будет. Новалон пойдёт на любые жертвы, чтобы сохранить вашу цивилизацию, они принесут в жертву и вас, и вашего зятя, и вашу дочь, и внуков. Всех. Потому что иначе ценой будет ликвидация Содружества, как космического государства. Так что выбирайте, Секретарь - только быстро: время - очень ценный ресурс. Даже для тех, у кого в распоряжении вечность.

   - Вы... не можете так поступить... - самообладание покидает Толедо и по щекам женщины текут слёзы, - это... варварство!

   - Транквилизаторы TSP лишают только подвижности, - глухо отзывается маршал, - девятнадцатилетняя девушка, которую по вашему приказу положили под автоматический погрузчик, была в сознании до самого конца. До самой последней секунды. Представьте бездну ее отчаяния - никто не оставил ей выбора. У вас - выбор есть. Так что приступайте.

   Маршал отступает на пару шагов и складывает руки на груди, безразлично наблюдая, как враз растерявшая холёную спесь, превратившаяся в дрожащую, плачущую тварь Толедо поднимает трясущейся рукой пилу.

   - Рекомендую наложить жгут, - даёт Глевеан последний совет, - иначе есть шанс умереть от кровопотери до приезда спасателей, а я - не имею ни времени, ни желания оказывать вам медицинскую помощь.

   * * *

   ...Дверь капсулы закрывается почти бесшумно, но Аделин, свернувшаяся клубочком на пассажирском сидении, всё равно просыпается. Потягивается, оглядывается, пытаясь понять, не проспала ли она что-то важное - нет, резервная машина, ожидавшая их в закрытом гараже недалеко от перегрузочной станции монорельса, всё так же стоит в тени раскидистого каштана в квартале правительственных особняков.

   Просто вернулся Глевеан - бросив небрежно на парприз плотный непрозрачный свёрток, маршал откидывается в кресле и смотрит на девушку. Ей немного некомфортно под этим взглядом - есть в нем что-то, кроме привычного безразличия, какое-то холодное суждение, оценка.

   - Всё закончилось? - тихо спрашивает она, глядя в мокрую ночь, расчерченную лишь редким огнём винтажных кованных фонарей.

   - Да, - спокойно отвечает Глевеан.

   - Значит, я больше не нужна...

   Не вопрос - констатация факта. Аделин поворачивается и впервые смотрит ему прямо в глаза.

   - Что теперь со мной будет?

   - Тебя арестуют и допросят. Скорее всего, сотрут память, но могут посчитать нежелательной. В таком случае - только стирание личности или несчастный случай.

   - Как с Омели?

   - Да.

   - Ясно.

   Она откидывается в кресле и закрывает глаза.

   - Что ж, позвольте последнее желание: отвезите меня домой. В нашу маленькую комнату в общежитии на Лемаршаль... пожалуйста.

   Он чувствует, что ей тяжело даётся эта просьба.

   - Ты закончила с уравнениями, что я тебе дал? - вместо ответа, спрашивает Глевеан.

   - Да, - она кивает.