Нет рецепта для любви

– Нет, нет! – придушенно заголосил Вовчик. Он совершенно позеленел и еще сильнее вжался в стену. – Не поверил! Но они… они мне угрожали!

– Угрожали…

Артём вдруг чудовищно устал. Он отпустил Вовчика, который кулем съехал на пол, и сказал:

– Только ради твоей дочери, мразь, в живых тебя оставляю.

Выскочил из квартиры и побежал вниз по лестнице – его трясло. Жена Вовчика что-то кричала ему вслед, Артём не слушал, но она все-таки догнала его у самой двери:

– Подождите, постойте! Пожалуйста! Скажите, что с ней стало, с этой девочкой? Она выжила?

– А ты бы выжила? После такого? В девятнадцать лет?

– Я – точно нет.

Артём смотрел на запыхавшуюся блондинку, которая побежала за ним, как была – в халате и тапках. Ему было так больно, что темнело в глазах.

– Она выжила, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Выжила. Я ее муж.

– Я так и подумала почему-то…

Женщина села на грязные ступеньки и закрыла лицо руками. Артём, тяжело дыша, смотрел на нее. Он никак не мог вдохнуть полной грудью – воздух словно не доходил до легких, застревая в глотке. Он сглотнул еще раз, потом кашлянул и с трудом выговорил:

– Простите, что вам… пришлось пройти… через это. Вы-то уж точно… ни в чем не виноваты.

– Да какое это теперь имеет значение!

Женщина тяжело поднялась и медленно побрела вверх по лестнице, а Артём вывалился на улицу. Он задыхался и кашлял – горло сдавило так, что подумал: сейчас сдохну. Потом его вырвало. Артём шел, ничего не видя вокруг себя, и жадно хватал воздух, сотрясаясь от спазмов и рыданий – слез не было, одна горечь и боль. Очнулся на скамейке в каком-то сквере и огляделся, не понимая, почему так темно в полдень. Или уже ночь? Мысли у него путались. Почему такая тьма вокруг? «Потому что ты на темной стороне», – ответил ему внутренний голос, холодный и насмешливый. Ну конечно! На темной стороне! Артём зарычал и с силой ударил рукой по скамейке. К черту! Хватит. Просто встать и шагнуть на проезжую часть – под колеса. И все будет кончено. Никакой боли, никакой тоски… Ничего. Вечная тьма.

Он вздрогнул – что-то холодное и мокрое коснулось щеки, потом руки. Артём посмотрел и не поверил своим глазам: на сером рукаве куртки белели снежинки! Еще одна упала, огромная, пухлая. Он поднял голову – с темного неба крупными хлопьями валил снег. «Не может быть! – подумал Артём. – Этого просто не может быть. Только конец сентября». Но снег падал, невзирая на сентябрь, и его было так много, что на несколько минут все вокруг побелело: земля, трава, скамейки, крыши домов и машин, деревья. Совершенно потрясенный, Артём смотрел на падающие в лицо снежинки. Постепенно светлело: снеговая туча ушла, показалось солнце и невероятно синее для Москвы небо, по которому ветер гнал клочья облаков. И если бы не остатки снега на траве, все произошедшее вполне могло показаться сном.

– Что это значит? – спросил Артём неизвестно у кого. – Что все это значит, а? Что ты хочешь мне сказать?

– Нечего так орать, вот что я хочу сказать, – голос, раздавшийся из-за спины Артёма, звучал сварливо. Артём обернулся: пьяненький бомж в длинном пальто с оторванной полой стоял перед ним и грозил грязным пальцем. – Чего разорался? С Богом надо тихо разговаривать, он не глухой. Видишь, знамение послал. Снег! Разве ж когда такое бывало, чтобы в сентябре – снег?

– А о чем оно, это знамение?

– Дык кто ж знает. Вот поживем и увидим. А ты не ори! Ишь орет тут… Человек спит, а они орут…

– Ну ладно, прости. На вот тебе!

Артём сунул бомжу несколько бумажек, и тот, оживившись, поковылял дальше. Артём снова плюхнулся на скамейку и невольно рассмеялся: придумал тоже – темная сторона. Просто снеговая туча, и все. И тут зазвонил мобильник. Наверняка Ника, решил Артём, но это был Поляков. Черт, и как же он не подумал, что Ника обязательно позвонит Кириллу!

– Ты где? – не здороваясь, спросил Кирилл. – Только не ври, я знаю, что ты в Москве. Я на машине, заберу тебя. Куда мне подъехать?

– Сейчас, подожди. – Артём с усилием поднялся, перешел улицу, нашел табличку и прочел Кириллу адрес.

– Стой там. Я недалеко, минут через пятнадцать подъеду.

Подъехал он действительно очень быстро. Вылез из машины, подошел к Артёму, вгляделся в его бледное лицо:

– Что ты тут делал?

– У Вовчика был, – признался Артём.

– И как?

– А никак. Поговорили и разошлись. У него жена, ребенок.

– Значит, теперь вся его семья в курсе?

– Неважно. Они не станут возникать.

– Ты уверен?

– Да.

– А еще где был?

– У этого, как его… Ну, «Четвертый» который. Он раскаялся. Я ушел.

– Понятно. Это все?

– Да.

– А Колян?

– А ты не знаешь?

– Нет, я не слежу за ними. Так что с Коляном?

– Он мертв. Напился и выпал из окна отеля. Во Флоренции.

– Во Флоренции? Ничего себе! Это ты ему помог?

– Да.

– Черт тебя побери! Но почему? Ты же давно отказался от этой идеи, разве нет?

– Долго рассказывать. Так карта легла.

– И что, ты решил довести все до конца? За этим и приехал?

– Была такая мысль. Но… Сам видишь, ничего у меня не вышло.

Они долго молчали, глядя друг другу в глаза. Потом Кирилл вздохнул, шагнул к Артёму, и они обнялись. Поляков сказал: