Нет слова «прощай»

Кен кивнул. Ему хотелось протянуть руку и положить ее на плечо друга. Ему хотелось сказать, что все кончится хорошо. Хорошо ли? В этом он совсем не был уверен. Он знал, что Поль, возможно, был совершенно прав.

— Хорошо, — сказал Кен. — Едем!

Они оттолкнули свои лодки — красную и зеленую — от берега и молча поплыли рядом навстречу дальнему берегу.

Глава XIII

На станции, в дневные часы обычно безлюдной, сейчас толпилось так же много людей, как и в пятницу вечером. Весь причал был забит лодками, и друзьям пришлось вытащить свои на берег по соседству. На самой пристани стояли, сбившись в кучку, и оживленно беседовали какие-то люди, но еще больше народу собралось на перроне. Из дверей вокзала вышла Джэнет Морли и медленно пошла вдоль путей. По ее глазам было видно, что она недавно плакала. Отец ее был занят какими-то делами в здании вокзала.

В самом дальнем конце перрона сидели на скамейке Джон Онаман, Генри-Черепаха и еще два человека, которых мальчики видели впервые. Эти двое были одеты в штатское и вполне могли сойти за дачников, приехавших на отдых в Кинниваби. Все четверо сидели и смотрели себе под ноги. Все молчали. Генри-Черепаха, высокий, худой юноша, с обезображенным оспой лицом, при виде мальчиков встал и отошел к краю платформы. Ни один из двух сыщиков даже не взглянул в его сторону.

Когда мальчики проходили мимо, Джон Онаман поднял голову. На его лице не было страха, одна лишь покорность судьбе, но он широко улыбнулся друзьям. Кен и Поль в растерянности остановились на мгновение, а потом пересекли пути и направились к лавке.

В лавке было полным-полно народу, и когда в нее вошли мальчики, здесь уже шел жаркий спор. Никто ничего не покупал, все только говорили, словно пришли на собрание, а не в магазин. В лавке были только мужчины. Одни стояли вдоль прилавков, другие сидели на скамье у печурки или толпились у задней стены.

Еще в дверях мальчики услышали голос Симпсона.

— …Не верю, что они это сделали! — говорил он. — Ни на секунду в это не поверю! Я знаю этих парней, знаю с пеленок и прямо вам говорю: они сроду ничего не крали.

Наступило минутное молчание. Все уважали старика Симпсона. Но совершенно очевидно, не все были с ним согласны.

— Я так считаю: пусть в этом разберется полиция, — произнес чей-то голос. — В конце концов, это ее обязанность, и полицейские знают, что делают.

— Правильно! — поддержал другой голос. — Что мы в этом понимаем?

Бен Симпсон пристально взглянул на говорившего. Один его глаз, тот, что был поврежден много лет назад, как-то странно смотрел вниз, но зато другой ярко сверкнул в полутьме.

— Как сказать, — проговорил он, — может, кое-что и понимаем. Я, к примеру, неплохо знаю индейцев. Есть хорошие индейцы и есть плохие. А Джон Онаман — хороший. И Генри-Черепаха — тоже.

— Совершенно с вами согласен! — раздался звучный голос из глубины лавки.

Обернувшись, Кен увидел Макгрегора: тот сидел на стойке, где обычно раскладывали почту.

— Надо знать индейцев, чтобы разобраться в этом, — сказал он. — А Симпсон знает индейцев лучше меня, лучше всех нас, как я полагаю. Но вот Джона Онамана я тоже хорошо знаю. И готов поручиться головой, что он не имел никакого отношения к этим кражам!

Из затемненной половины лавки вышел Уилбэр Кроу. На его толстых губах играла презрительная усмешка.

— Ваша любовь к индейцам всем известна, — сказал он. — Вам и Симпсону они, так сказать, помогают зарабатывать деньги. Вот вы и ходите в их друзьях!

Последняя фраза прозвучала в его устах как обвинение.

— Кто-то, может, сочтет, что у вас благородные чувства, — продолжал Кроу. — Что до меня, можете защищать своих индейцев сколько влезет, я не против. Я только вчера вечером говорил мистеру Морли: я ни к кому не питаю злобы.

В его голосе, как и в углах скривившихся губ, была насмешка.

— Но все же должны мы смотреть в глаза фактам или нет?

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Макгрегор.

Кен знал, что Уилбэр Кроу наслаждается ситуацией: ему нравилось быть в центре внимания, нравилось, что к нему так прислушиваются дачники-горожане.

— Мы все знаем, что вы питаете слабость к этим индейцам, — сказал он. — Живете с ними, как говорится, душа в душу. Потому и не видите того, что творится у вас под носом.

— Ближе к делу, Уилбэр! — сказал Бен Симпсон напряженным, но сдержанным тоном.

— Дело-то вот в чем, — произнес Уилбэр Кроу, нарочито растягивая слова, — индейцы остаются индейцами. Вы с лесничим думайте что хотите — это ваше право. Но мы-то все знаем, что ни одному индейцу верить нельзя. Зазеваешься — они и зубы изо рта выкрадут!

В полутемной комнате воцарилось долгое молчание.

— Понятно, — сказал Макгрегор, — так-то оно даже лучше. Теперь вы положили карты на стол. Индейцы остаются индейцами, не так ли, Уилбэр? Все они одинаковы, и все они никуда не годятся. Ведь вы это хотите сказать?

— Может, не совсем, — самодовольно ухмыльнулся Уилбэр Кроу, — но что-то в этом роде. Сколько бы вы ни чудили, все мы знаем, как обстоит дело. Может, где и есть какой хороший индеец, только я его не встречал. Вот и все!