Нет смысла без тебя

Я заплатил четыреста долларов. Дима выслал мне пятнадцать тысяч на решение всех вопросов, и я истратил только три тысячи четыреста, из которых три тысячи я заплатил Филу наперед. Знал бы, что пытки будут не нужны, справился бы сам. Ну ладно теперь, чего скулить.

– К вам приходила девушка по имени Лиза, – сказал я и показал фото. – Мне нужно знать, кого она боялась. Своему другу, он сейчас со мной, это Алекс, она призналась, что боится одного человека, который найдет ее везде.

– Да, помню эту девушку и знаю об ее ситуации.

– Теперь Лиза сбежала. Она в беде, и мне нужно понимать, с чем эта беда связана: с этим человеком или еще с чем-то. Она уехала из России, теперь она в Америке, и я не знаю, как ей помочь. Помогите мне разобраться.

– Василий, откуда я могу знать, что это в интересах Лизы? Вы должны понять, все, что говорят мне мои клиенты, – строго конфиденциально… Хотя я чувствую, что вы действуете в ее интересах.

Не просто так она сказала свою последнюю фразу. Я потратил уже три тысячи пятьсот долларов, и последняя сотка из них легла на стол.

– Прежде чем я вам скажу, кого боялась Лиза, вы должны понять: она была не в себе. Этот человек настолько ее напугал, что она готова была покончить жизнь самоубийством, если бы не ее сын, Никитка.

Лиза

«Хоть бы с Никиткой все было хорошо, хоть бы его не напугали и не сделали больно».

Она могла думать лишь о Никитке. Малыша забрали сразу же, прямо из кроватки, после того как выстрелили в Майкла.

Лиза помнила глаза Майкла – удивленные и встревоженные. Он попытался отползти, пытался встать на ноги, пытался защитить их. Но Лиза знала, что все кончено. Ее заберут, и, если он вмешается, грянет еще один выстрел через глушитель, и тогда Майкл точно не выживет. Она сказала ему лежать и не двигаться, а сама быстро собрала вещи – ей позволили взять с собой теплые вещи и смену белья себе и ребенку и увезли.

Машина проехала по центральному Нью-Йорку, мимо гуляющей молодежи и туристов. Лизе все это казалось сюрреалистичным. Ну как такое может быть – ее похищают прямо в центре города, из ее собственной квартиры? А люди продолжают жить своей жизнью, вот, например, идет возле штаб-квартиры компании Apple чувак, явно русский. Фотографирует здание, себя на фоне здания, в шортах и футболке, хотя люди вокруг кутаются в куртки, все же ночью прохладно. А ему плевать – для него это жара, для него есть только Нью-Йорк. Лизе бы очень хотелось выйти из машины и пойти вместе с ним. Ну и пусть он толстый, пусть блондин (а она любит брюнетов), пусть у него сумка-почтальонка и какой-то нелепый шарф на шее, при том что он в шортах. Дичайший прикид, странные вкусы у современной молодежи. Зато он свободен и не убивал своих родных.

Ей объяснили, что, если машину остановят, вести себя надо тихо, и выдали документы, чтобы она ознакомилась. Пообещали, что, если кто-то что-то заподозрит, машина с Никиткой, следующая за ними, повернет в другую сторону и Лиза никогда больше не увидит сына. Она сказала, что все поняла, и погрузилась в какой-то сумрак. То ли от страха, то ли от безысходности…

Лиза не разбирала дороги, не понимала, когда к ней обращаются какие-то люди, больно ударилась головой о люк частного самолета и даже не поинтересовалась, куда летит. В самолете ей позволили побыть с Никиткой, и она плакала, прижимая ребенка к груди.

Самолет довольно быстро сел на землю, и их снова разделили – Никитку повезли в машине, а Лиза сначала ехала в микроавтобусе с мексиканскими номерами, а потом, когда он сломался, ее пересадили в грузовик, прямо в кузов, под тент. Жарко было нестерпимо, ей ужасно хотелось пить, есть, но она терпела. Ведь рано или поздно это кончится.

А еще она была благодарна Богу за то, что ее накажут. Возможно, ее убьют, и Лиза была готова к этому. Она должна заплатить за все грехи, которые совершила. А Никитка… Возможно, у него все будет хорошо. Новый Барон будет заботиться о нем, как о единственном оружии против родни Арсена. Но все может оказаться и хуже – Никитку могут убить, он может пострадать. При мысли о плохом исходе Лизу затошнило и вырвало на деревянный пол, покрытый соломой.

«Что я могу сделать? – думала она как-то отстраненно, словно во сне. – Как я могу спасти своего ребенка? Только во всем признаться и сесть в тюрьму, но тогда Никитку отдадут в детский дом, откуда его может забрать Новый Барон, и все случится ровно так же, как если он заберет его сейчас. Но здесь у меня хотя бы есть шанс спасти его, пусть даже ценой собственной жизни».