НЕТ ЦАРЯ У ТАРАКАНОВ

Он прошел между ними к двери. Подергал ключ, вытащил его и отдал Элизабет, затем попробовал открыть своим.

– Замок сломан. Айра, было очень благородно с твоей стороны помочь нам это выяснить. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – И Айра ретировался в квартиру.

– Я позову консьержа, – сказал Оливер. – За это я и даю ему взятки каждое Рождество.

Элизабет ждала на площадке. Вскоре она начала переминаться с ноги на ногу и крутиться на носках. Подождать у соседей она не могла – ей и так придется расплачиваться за свою опрометчивость.

Прошло минут двадцать, и наконец появились Оливер с консьержем – здоровенным вест-индцем лет пятидесяти; после ужина от него так и несло специями. Мне этот человек нравился: он разделял мое уважение к силам, что находятся за пределами человеческого разумения.

На боку вест-индец носил связку ключей, отчего походил на дворцового ключника. Он потянул связку – зажужжала цепочка. Попробовал один ключ, потом еще один, потом третий – и с жужжанием вернул кольцо на место.

– Не знаю, чувак. Может, замок прокляли?

– Нет, Джеймс. Это Америка. В Америке веши ломаются, – ответил Оливер.

– Ключик сказал: «Привет», но внутри никто не ответил..– Джеймс грустно покачал головой.

– Друг мой, мы должны попасть в квартиру. Можешь помочь?

Джеймс размышлял.

– Мне вас так жаль и вашу прелестную, прелестную женушку тоже, мистер Вэйнскотт. – Его лицо просветлело. – Вы с миссис Вэйнскотт можете переночевать у нас. Моя жена будет так горла.

– Очень мило с твоей стороны, Джеймс. Но мы хотим попасть к себе домой. – Оливер достал бумажник. – Нам этого очень хочется.

Джеймс заулыбался. Выбрал в связке еще один ключ.

– Может, это вдохнет в замочек душу. – И с этими словами ушел вверх по лестнице.

Оливер и Элизабет ждали его в холле. Оливер упрямо молчал.

– Что это вы здесь стоите? – спросила Руфь, поднявшись по лестнице. – У вас захлопнулась дверь? А что, Айры еще нет?

– Джеймс вот-вот спасет нас через пожарный выход, – сказал Оливер. – Но я должен стоять тут с деньгами, чтобы он со следа не сбился.

– Может, зайдете, присядете? Вы оба такие измученные.

– Благодарю, Руфь, но мы здесь подождем. Его слова, похоже, напугали Руфь. Еще бы – услышать, как Оливер отказывается от бесплатного ужина.

– Если понадобится наша помощь – скажите. – И она ушла в квартиру.

В запахе Оливера я почувствовал привкус бешенства.

– Сколько, черт побери, можно тащиться до этого пожарного выхода?

Из квартиры послышалось тихое треньканье, стук упавшего на ковер фарфора, затем громкий треск. Оливер вцепился в дверную ручку и заревел:

– Какого черта вы творите? У вас что там, слоновьи скачки?

Наконец дверь открылась, и из темноты показалось сияющее лицо Джеймса.

– Очень, очень внутри темно.

– Да, – сказал Оливер и вручил Джеймсу доллар. Тот посмотрел купюру на свет. Мы с Элизабет вошли в квартиру следом за Оливером.

Не сняв пальто, Оливер прошел в гостиную, плеснул себе мартини и повалился в кресло. Элизабет бросилась к осколкам вазы у окна. Поцокав языком, сложила их вместе.

– Я думаю, ее еще можно склеить.

Он не обернулся, когда она прошла мимо него в кухню. Некоторое время спустя она крикнула:

– Все готово!

Он снял пальто и сел за стол. Элизабет с тревогой наблюдала, как он ест. Он не поднимал глаз и не разговаривал.

Не вытерпев, она сказала:

– По-моему, вазу можно склеить. – Он кивнул и продолжил жевать. – Тебе она все равно не нравилась. Ты говорил, она вычурная. – Оливер не отвечал. Ей кусок в горло не лез. – В чем дело? Доллар? – Она достала из сумочки банкноту и положила перед ним на стол. Он убрал доллар к себе в бумажник.

Вскоре Оливер прикончил столько еды, что хватило бы всей колонии на несколько месяцев. Громко рыгнув, он вернулся в гостиную. Элизабет бросила вилку в салатницу. Убрала со стола, вымыла посуду. И замерла в дверях кухни, глядя, как муж продолжает пить и читать газету.

В конце концов он заговорил.

– Мне не нравится, что моя жена публично заигрывает с соседом-семитом.

– Господи, Оливер, о чем ты? Мы пытались дверь открыть.

– Ты свободная женщина, и я далек от того, чтоб учить тебя жить. Я только прошу капельку приличия. Принимай мужчин в квартире, по крайней мере.

– Как ты можешь так говорить обо мне и Айре? Он же твой друг Как тебе не стыдно.

– Мне больше нечего сказать, – надменно заявил он.

Она ушла в спальню. Через некоторое время он последовал за ней. Когда я туда добрался, свет уже погасили. Оба лежали в кровати: Элизабет – свернувшись калачиком, спиной к Оливеру, а тот – на спине, утонув обширным задом в матрасе. Его глаза были открыты.

Что такое, Оливер? Ты лежишь рядом с восхитительной женщиной, окутанный ее запахом, – быть может, твоя решимость уступает похоти? Возьми ее, мужик. Имеешь право. Но нет. Не годится показывать ей, что ты ее хочешь; она ведь тебя обманула, да еще публично. Придется ей сегодня побыть одной.

Элизабет скоро заснула. Оливер слушал мерное дыхание и разглядывал жену. Он громко вздыхал и дергал одеяло. Он ворочался с боку на бок, но ее не будили даже сейсмические колебания матраса.