НЕТ ЦАРЯ У ТАРАКАНОВ

– И не думай. Как ты внутрь попадешь?

– Сломаем и откроем, животное, – ответил Бисмарк. – Расколотим его, с твоей-то силой.

Лицо Барбароссы засияло восторгом и неистовством, словно он всю жизнь ждал подобного приглашения. Он зарылся в культурный слой и вернулся с отделочным гвоздиком. Постоял, ритмично покачиваясь, затем метнул гвоздь в пластиковую линзу. Барбаросса все раскачивался, а гвоздь тем временем ударился в пластик, отлетел и попал Барбароссе между глаз, отбросив его на моток шпагата.

Бисмарк засмеялся. Внезапно фонарь наклонился и рухнул почти нам на головы. Удар гвоздя не мог произвести такой эффект. Во время своих поисков Барбаросса катализировал какую-то реакцию а-ля Руб Голдберг.

Бисмарк влез на фонарь.

– Видишь? Если выдвинуть ящик, отвертка проткнет линзу.

Я подошел к нему.

– По-моему, шансов маловато.

Поднять фонарь для нас – все равно что поднять холодильник. Поэтому мы с Бисмарком нашли бечевку, оторвали от нее кусок и привязали к фонарю. Оклемавшийся Барбаросса потащил эту тяжесть. Но и через полчаса изматывающей работы фонарь не сдвинулся ни на микрон. Мы уже собрались бросить это дело.

Почти без всякой надежды Барбаросса приподнял конец палочки для коктейля, увенчанной эмблемой Ассоциации поддержки цветных. В ящике загромыхало. Мы с Бисмарком спрятались по углам, кнопки и батарейки покатились следом за нами. Когда все стихло, я поднял голову. Фонарь сдвинулся.

– Я вижу огни Парижа! – сообщил Бисмарк с отвертки.

В коридоре мы встретили Гоша и Увечье Вибрамсов – они волокли гигантский кусок резинового клея. Мы все направились в стенной шкаф.

Четвертая нимфа лежала на полу между галошами. Рядом валялась проволочка.

– Мы договаривались – шесть, – напомнил я.

– Расслабься, – ответила она. – Где еда? Мы прошли по проводу в пылесос. Уставшие нимфы спали возле трех больших кусков проволоки. Я даже на такое количество не рассчитывал.

Мы сложили проволочки парами и склеили. Одну пару Барбаросса отнес в кухню. Другую Вибрамсы оттащили в кухню Вэйнскоттов.

Оставался последний штрих. Я принес в Айрину гостиную нитку от шарфа Элизабет. Положил ее в черную пепельницу – Айра держал ее в идеальной чистоте, чтобы у гостей не возникало мысли закурить. На черной поверхности желтая шерсть смотрелась великолепно.

Теперь поторопись домой, Айра. Мы ждем.

Последние капли

Дверь открылась, и вошел мой герой. Пересек прихожую бодрым шагом, жизнерадостно и фальшиво насвистывая. Усевшись в любимое кресло в гостиной, развернул газету на кофейном столике и просмотрел заголовки. Обычно Айра с ножницами наготове напряженно выискивал жуткие городские истории, что станут зернами в его моральной мельнице. Но сегодня он, казалось, и не читал вовсе.

Когда пришла Руфь, он вскочил и встретил ее поцелуем прямо на пороге.

– Принцесса! – вскричал он, кланяясь, словно придворный восемнадцатого века. Все-таки шевалье не носят бурые пиджаки с двумя разрезами.

– Айра? – С тремя полными сумками Руфь протиснулась мимо него в кухню, затем недоверчиво обернулась. – Удачный день?

– Да как сказать! – пропел он. – А у тебя? Формальность. Ему хотелось поговорить.

– Не слишком, – ответила она, относя пальто в стенной шкаф.

Айра следовал за ней по пятам, как хорошо выдрессированный щенок.

– Тогда начнем с хорошего. – Он взял ее за руку и повел на диван в гостиной. Я поплелся за ними, прячась в длинных тенях послеполуденного солнца. Айра подпрыгивал, словно у него недержание.

– Джеймс Джексон получил разрешение на повторное слушание.

– Джеймс Джексон, Джеймс Джексон… О, это не он прокрутил свою сожительницу через мясорубку и пытался продать ее в «Макдоналдс»?

– В «Бургер-Кинг». «Особые заказы нас не расстроят». Нет, тот был Джеймс Джонсон, теперь Абдулла-Азиз Джонсон. Он до сих пор в окружной, его апелляцию рассматривают.

– Джеймс Джексон. Дай подумать. Он насыпал «ангельской пыли» себе в пиво и разъезжал на машине с бешеной скоростью в этом… дай вспомнить… «Плимуте»? Прямо по тротуару в час пик.

Айра лучезарно улыбнулся.

– Именно. Ты ни за что не поверишь. Я только сегодня утром узнал, что ему при аресте не зачитали права.

Руфь поднялась.

– Великолепно, дорогой. Мне пора ужин готовить. У нас в семь гости.

Мы с Айрой пошли за ней в кухню. Он продолжал:

– Полицейский, который его арестовал, заявил, что зачитывать права – пустая трата времени, потому что нарушитель был под кайфом.

– Ну, возможно, он был прав. – Она выкладывала покупки из сумки. Айра стянул пирожное, и Руфь прихлопнула ему пальцы крышкой.

– Да ладно, Руфь. Как ты можешь такое говорить? Не дело полицейских решать, зачитывать арестованному его права или нет.

Он потянулся за следующим пирожным. Сегодня он слишком игрив. Неудачный момент.

Руфь схватила коробку и убрала ее обратно в сумку.

– И ты будешь добиваться, чтоб его отпустили?