НЕТ ЦАРЯ У ТАРАКАНОВ

Но результат достигнут. В белый порошок наполовину закопались три трупа Блаттеллы. Кошмарное зрелище. Бездонные белые глазницы пялились на нас оттуда, где когда-то блестели мириады глаз. Мощные крылья и грудные клетки выцвели до коричневой полупрозрачности; тронутые гниением конечности позеленели, словно рыбки гуппи. Больше всего пугали их позы: скрюченные, как у разведчиков, застигнутых лавиной. Легкомысленная смерть представителей доблестных поколений, что жили до прихода Руфи. Вид безрассудно растраченных жизней наполнил меня гневом, а напоминание о процветании, что покинуло нас, – болью.

Я раздал гражданам обломки зубочистки – Суфур выплюнул ее на ковер в гостиной. Один обломок я оставил себе.

Мы с Бисмарком подошли к куче. Осмотрительно утвердившись посреди смертельного порошка, я ткнул острием в тело. Оно отскочило – хитин оказался прочнее, чем я думал. Тогда я воткнул пику в мембрану между члениками. Она лопнула с целлофановым хлопком. Бисмарк пронзил труп у головы.

Мы приподняли труп. Борная кислота посыпалась из глазниц и суставов; из дыхалец потекли белая струйки, будто из солонки. Сопля и Суфур влезли на сугроб и выудили второй труп. Но Барбаросса категорически отказался работать с Т. Э. Лоуренсом, заявив, что не желает знаться с педиком, хотя Лоуренс – специалист по кислотным пустыням. Его место занял Клаузевиц, и третье тело восстало из могилы.

На деревянном полу отравленные тела походили на привидения. Я воткнул зубочистку так, чтобы двигать мертвецов, не прикасаясь к яду. Летели кусочки хитина – прах к праху. Мы нанизали все трупы на щепки, затем перенесли ношу – медленно, будто могильщики, – через границу кислоты, наружу.

В кухне с деревянных колышков возле плиты свисали кастрюли и сковородки. Впервые увидев доску в детстве, я решил, что дырки размером с тело – весьма выгодная позиция. Но Айра застал там наш патруль и уничтожил всех, даже когда они распластались по задней стенке, словно ассистентки метателя ножей. Он стрелял в отверстия и сбивал их рикошетом.

Айры дома не было, и мы быстро затащили тела на доску. Теперь мне следует принять важное тактическое решение.

В раковине размораживался семифунтовый цыпленок. Сегодня вечером его явно запекут. Нам от этого никакого проку: у противня нет дырок, и поэтому на доске он не висел.

Руфь твердо верила в четыре мифические группы продуктов, необходимые, по мнению ученых, для здоровья (хотя квинтиллионы Блаттелла триста пятьдесят миллионов лет процветали на скудном рационе). Предположим, на гарнир – картофель или рис. Печеный картофель – тоже вне нашего контроля, но, может, она его сварит или сделает пюре. Рис тоже годится.

Свежие овощи Руфь принесет с собой. Но что она с ними сделает? Их можно сварить в кастрюльке, на пару, пожарить на медленном огне в маленькой сковородке или даже запечь в горшочке. Слишком много вариантов.

Нужно угадать. Жареный цыпленок размером с пеликана – легкая еда. И картофель тоже. Интуиция подсказывала, что на ужин будет минимум одно острое блюдо, и его, наверное, приготовят на сковороде или в горшочке; или же рис – как промежуточный вариант. Итак, кастрюля для риса и две сковородки с ручкой – в каждую по кадавру. Обломком зубочистки Барбаросса разломил трупы вдоль. От треска я содрогнулся. Панцирь скользнул через дыру в доске и упал в маленькую сковороду. Барбаросса явно получал удовольствие от расчленения, так что мы позволили ему разделать и уложить еще два трупа. Заминировано.

Теперь мне требовалась масштабная помощь, но я по-прежнему не хотел использовать Американскую Женщину. Я попросил Барбароссу ненадолго разыскать мне примерно сорок крупных особей.

– Как пожелаешь, – ответил он, резко щелкнув задними ногами.

Он направился к плинтусу. Хотел бы я научиться запугиванию вместо подкупа.

В нише между холодильником и соседним шкафчиком лежала кучка мусора, что осталась еще с Террора. Всего лишь обломки штукатурки, однако ее сходство с борной кислотой заставляло нас осторожничать.

Двадцать минут мы отламывали два куска от старой пластмассовой ложки – рычаг и ось примитивной катапульты. Еще мы добыли сухую, заскорузлую арбузную косточку.

Как-то в юности я прятался в отрубях с изюмом – маневр, который позже прикончил Розу Люксембург. Спасаясь на холодильнике от надвигающихся ботинок, я промчался по краю коробки и прыгнул на клапан. Попытка не удалась – коробка была закрыта. Я тогда не знал настоящей боли и решил спрыгнуть на пол. Мне повезло, что раны в юности заживают быстро, и к тому же мы умеем отращивать потерянные конечности. Впрочем, этому меня научили муки крушения, что произошло именно там, где мы теперь устанавливали пластиковую катапульту. Я верю в физику.

Мы положили арбузное семечко в ложку. Тем временем Барбаросса вернулся с полчищем тараканов.

– Куда вести добровольцев? – спросил он.

– На холодильник, – ответил я.

Никто не двинулся. Я собрался было изложить план, но, поглядев на Барбароссу, понял, что объяснения бессмысленны. Толпе требовался вождь.