Читаем Нет у любви бесследно сгинуть права... полностью

Нет у любви бесследно сгинуть права...

Картина, им представшая, былаПоистине печальна, тяжела:Кляня свою судьбу, самих себя,Крепчайший камень этих гор долбя,С надсмотрщиком суровым во главеТрудились человек там сотни две,Изнурены, измучены трудом —Бессмысленно порученным трудом:Такой гранит был твердый, — ни кускаНе скалывала ни одна кирка!..Фархад глядел, и сердце сжалось в нем!Вскипели сразу гнев и жалость в нем!С глубокой складкой горя меж бровейГлядел он, не стерпел и крикнул: «Эй,Несчастные! Судьбой, как видно, вы,Подобно мне, угнетены, увы!Однако кто, за что обрек вас тутНа этот тяжкий, безуспешный труд?..Откройте вашу цель, и, может быть,Я чем-нибудь смогу вам пособить!..»«Ты спрашивал, теперь ответ внемли:Отчизна наша — это рай земли.Есть сорок крепостей у нас в стране, —Их башни с Зодиаком наравне.Венчает добродетелью странуЦарица, наш оплот — Михин-Бану.От Афридуна род ведет она,И в мире, как Джамшид, она знатна…Есть у нее племянница Ширин,Как свет зари румянец у Ширин…Михин-Бану полна забот о ней,Навек ей дав приют в душе своей.Отраду в жизни находя одну,Лишь для нее живет Михин-Бану.А о труде своем что скажем мы?Арык ведем в гранитном кряже мы…Порою эта гурия пирыУстраивает в том конце горы.Дворцу под стать — окрестность хороша:Как дивный рай, вся местность хороша…Ах, видно, нет и рая без беды:Ни капли на вершине нет воды!Однако, по сужденью знатоков,Исход из положения таков:Пробить арык — и из ручья тогдаНа запад, мол, поднимется вода…Не только мало жизни нам одной,Но если б жить нам столько, сколько Ной,И то нам этот не пробить арык,—Столь непосилен труд и столь велик!..»Их повести печальной внял Фархад,За них страдая, застонал Фархад:«О ты, несправедливая судьба!О, с камнем непосильная борьба!А я такие знанья берегуИ неужели им не помогу?Хоть я не для того пришел сюда,Но слишком велика у них беда…»Оставить их не мог беспечно он:Горн попросил и мех кузнечный он…Ковал кирки под стать своим рукам:Одна — равнялась десяти киркам!Почтительно застыв, толпа людейЖдала, что будет делать чародей…Как будто их сомнения прочел,Фархад к черте арычной подошел,Киркой взмахнул — и вот уже громитОн богатырскою рукой гранит…Воскликнула Ширин: «Кто ж он такой,Наш гость, творящий чудеса киркой?Он добровольно нам в беде помог, —Действительно, его послал к нам бог!Он птица счастья, что сама влететьРешилась в нашу горестную сеть…Чем эту птицу счастья привязать?Ей нужно уваженье оказать!»Она приказ дала седлать коней, —Михин-Бану сопутствовала ей…Для уловленья в сеть ее красы,—Как два аркана черных, две косы —Две черных ночи, и меж той и тойПробор белел камфарною чертой.Злоумышляла с бровью будто бровь,Как сообща пролить им чью-то кровь,И на Коране ясного лицаБыть верными клялись ей до конца…Фархад, узрев Ширин, окаменел,То сердцем леденел, то пламенел.Но и сама Ширин, чей в этот мигПод пеленою тайны вспыхнул лик,К нему мгновенной страстью занялась,Слезами восхищенья облилась.На всем скаку остановив коня,Едва в седле тончайший стан склоня,Тот жемчуг, что таят глубины чувств,Рассыпала, открыв рубины уст:«О доблестнейший витязь, в добрый часПришедший к нам, чтоб осчастливить нас!С обычными людьми не схож, ты намЗагадка по обличью и делам.По виду — скорбен, изможден и хил,Ты не людскую силу проявил,—Не только силу, но искусство! Нет,Не знал еще такого чуда свет!..»Едва Ширин свой приоткрыла лик,Фархад ее узнал и в тот же миг,С глубоким стоном, мертвеца бледней,Как замертво свалился перед ней…Фархад вторые сутки там лежал,То — будто бы дышал, то — не дышал.При нем, не отходя ни шагу прочь,Ширин с Шапуром были день и ночь.Когда же непреодолимый сонИм в третью ночь сковал глаза, — то онГлаза открыл, очнулся — и не могПонять никак, что это за чертог,Как он сюда попал и почемуСтоль пышно ложе постлано ему?..И вдруг он вспомнил, как к нему пришлаТа, что была, как солнце, вся светла.Что с ней беседы удостоен был,Что награжден своей мечтой он был…Здесь он подумал: «Я пред ней в долгу.Чем благодарность высказать могуЕй, луноликой, светлой пери, ей,Так снизошедшей к участи моей?Арык — ее заветная мечта,Так пусть не будет тщетною мечта!Хоть жизни нашей скоротечен срок(Не знаю, мне какой намечен срок),Но ровно столько я хотел бы жить,Чтоб это дело с честью завершить…»И вот опять киркой он замахал,Опять гранит в горах загромыхал:Что ни размах руки — то грома треск,Что ни удар кирки — то молний блеск…Ширин таилась: с кем ей говорить,Какому другу сердце ей открыть?Ах, первая любовь всегда робка,—Ширин блюла достоинство пока.Проходят дни, а всё грустна Ширин,Не ест, не пьет, не знает сна Ширин.То вдруг решает: «Я пойти должна!»То вдруг и мысль об этом ей страшна.Честь говорит ей: «Нет», а сердце: «Да!»Кто скажет ей — что благо, что беда?..Гранитных скал стал жителем Фархад —Стал скалосокрушителем Фархад.Подтянет свой кушак потуже он —Одним ударом рушит целый склон;Махнет, как бы игрушкой, он киркой —Смахнет скалы верхушку он киркой.Он низвергал за глыбой глыбу в степь —Обрушиться хребты могли бы в степь!Осколки били по луне, но ейБыл ореол защитой от камней…Так исподволь всё дело шло к концу,Арык уже был подведен к дворцу…Когда он это дело завершил,И город он снабдить водой решил.А город был внизу, и без водыТам огороды гибли и сады.Фархад исчислил высоту — онаДвум тысячам локтей была равна.И с этой кручи вниз пустил ФархадЗа водопадом в город — водопад.И так благодаря его трудамВсе люди воду получили там…«Рекою жизни» тот арык с тех порЗовется у людей армянских гор,И «Морем избавленья» — водоемНарод прозвал на языке своем…Царил тогда на западе одинМогучий, именитый властелин,Аджамский шах и аравийский шах, —Скажи: он был полуазийский шах.Хосроя внук, Хормуза сын он был.Хосров Парвиз — так в мире он прослыл…А в это время разнеслась молва(Вскружилась у Хосрова голова),Что гурия одна, покинув рай,В мир снизошла, избрав армянский край;Что чистотой ее озарена,Как солнцем, та счастливая страна…В его воображенье день и ночьБыла она, не отступая прочь…Дворца привратник доложил Бану:Мол, счастье правит повод в их страну,Пришел от самого Хосрова, мол,Вельможный, благороднейший посол…И вот — Бану однаВ пучину дум душой погружена.Ни родом, ни державою своей,Ни в чем Хосров не уступает ей,Напротив, лестен очень этот брак, —Страну б ее упрочил этот брак.Но вспоминался ей Фархад, и вновьОт жалости в ней холодела кровь…Хосрову отказать? Придет он в гнев:Легко джейрана одолеет лев…Так сеяла старательно онаСоображений разных семенаИ, видя, что плодов посева нет,Племянницу призвала на совет:«Послала испытанье нам судьба.Решай сама, а я, увы, слаба».И гурия, суть дела разобрав,Воскликнула, лицом к земле припав:«…Твой приговор скорей изречь прошу,Скорей обрушить скорби меч прошу.Иль заживо низвергни ты меня,Как у индусов, в капище огня:Пусть плоть моя избавится в огнеОт сотен тысяч мук, сужденных мне;Пусть я, подобно волосам моим,Вся превращусь в кудрявый, легкий дым.И даже и стенать не стала б я,Освободила б мир от жалоб я.И одинокий мученик Фархад!Прости: так будет лучше мне, Фархад.Я — лишь мечта твоя, однако тыПожертвовал всей жизнью для мечты.И мне, поверь, достаточно самойСознания, что ты в мечте — со мной…»

Перейти на страницу: