Нет у любви бесследно сгинуть права...

— Вот кого вопросите вы: Катбада,
Что украшен королевским достоинством,
Вознесен друидическим знанием.
Мне самой не дано того изъяснить,
Что тот крик означал из нутра моего.
Разве женщина знает, что носит она?

Тогда Катбад произнес:

— В твоем чреве девочка вскрикнула
С волосами кудрявыми, светлыми.
Прекрасны глаза ее синие,
Щеки цвета наперстянки пурпурной.

Без изъяна, как снег ее зубы белы,

Как красный сафьян, блестят ее губы.
Знайте ж: много за эту девушку
Будет крови пролито в Уладе.

Будет светлой, стройной, длинноволосой

Девочка, что вскричала в чреве твоем.
К ней короли будут свататься,
За нее бойцы свою жизнь отдадут.

Королевы будут завидовать ей,

Совершенством будет краса ее.
С горьким спутником убежит она
Из пределов родного Улада.

После этого Катбад положил руку на чрево женщины и ощутил трепет, словно дрожь, под рукой своей.

— Поистине, — сказал он, — здесь девочка. Да будет имя ее подобно трепету: Дейрдре. Много зла произойдет из-за нее. Вскоре девочка родилась, и тогда Катбад запел:

— О Дейрдре, высокого мужа отвергнешь ты.
Из-за дивной красы лица твоего
Много невзгод принесешь ты Уладу,
О благородная дочь Федельмида!

Будут долгими скорби после тебя,

О женщина, подобная пламени!
При жизни твоей случится изгнание
Трех сыновей благородного Уснеха.

При жизни твоей деянье жестокое

Совершится впоследствии в Эмайн.
Будет долгой память о лице твоем,
Из-за тебя падут сыны королевские.

Из-за тебя, о женщина желанная,

Будет изгнан Фергус из Улада
И свершится гибель горестная
Фиахны, внука Конхобарова.

Ты сама совершишь дело страшное,

В гневе лютом на короля уладов.
О Дейрдре, хоть тесна будет могила твоя,
Будет память о тебе долгою.

— Смерть этой девочке! — воскликнули улады.

— Нет! — сказал Конхобар, — Отнесите ее завтра ко мне. Она будет воспитана, как я прикажу, и, когда вырастет, станет моей женой.

Улады не посмели противоречить ему. Как он сказал, так и было сделано.

Она воспиталась под надзором Конхобара и, когда выросла, стала красивейшей девушкой во всей Ирландии. Она жила все время в отдельном доме, чтобы ни один улад не мог ее увидеть до того часа, когда она должна была разделить ложе Конхобарово. Ни один человек не допускался в дом ее, кроме приемных отца и матери, да еще Леборхам, этой ничего нельзя было запретить, ибо она была могучая заклинательница.

Однажды зимой приемный отец Дейрдре обдирал во дворе, на снегу, теленка, чтобы приготовить из него обед для своей воспитанницы. Прилетел ворон и стал пить пролитую кровь. Увидела это Дейрдре и сказала Леборхам:

— Три цвета будут у человека, которого я полюблю: волосы его будут цвета ворона, щеки — цвета крови, тело — цвета снега.

— Честь и удача тебе! — воскликнула Леборхам, — Недалек от тебя такой человек, в этом же дворе он — Найси, сын Уснеха.

— Не буду я здорова, пока не увижу его, — сказала Дейрдре.

Вскоре после этого случилось, что Найси прогуливался один,

распевая, на валу королевского замка Эмайн. Сладкими были голоса у сыновей Уснеха. Каждая корова или иная скотина, слыша их, начинала давать молока на две трети больше обычного. Каждый человек, слыша их, наслаждался и впадал в сон, как от волшебной музыки. Велико было и боевое искусство их: если б все люди одной из пятин Ирландии ополчились на них, то и тогда, — стоило им лишь сплотиться, упершись друг в друга спинами, — не одолеть было их: таково было искусство трех братьев в защите и ловкой помощи друг другу в бою. На охоте же они были быстры, как псы, и поражали зверя, нагнав его.

Так вот, пока Найси гулял один и пел, Дейрдре выскользнула из своей комнаты и пошла по двору, норовя пройти мимо него. Сначала он не узнал ее.

— Красивая телочка прохаживается около нас, — сказал он.