Нет времени

Интересно отметить, что подобное отношение к средствам насилия распространяется не только на людей. Почему-то крупные хищники с их зубами и когтями вызывают не только страх, но и восхищение — даже у тех, кто знаком с ними не понаслышке. «Лев хороший и красивый», говорят зулусы, у которых львы похищают скот; а европейские рыцари благоговейно изображали львов и медведей на своих щитах и знаменах. Но отношение к ядовитым тварям всегда было одинаковым: даже альбигойцы, постники и аскеты, считали грехом убийство любого живого существа за исключением змеи.[239]

И за великими образами Меча и Яда нам видятся иные, древние тени — тех времен, когда оружие было живым. Меч — это, собственно, искусственный коготь или клык, яд — это созданное в реторте алхимика жало. Верный Меч и Коварный Яд — ни что иное, как иные обличья Пса и Змеи, старейшего помощника человека и старейшего его врага.

Это может показаться странным. Собака давно уже считается «нечистым животным», а змея, напротив, довольно-таки популярна в качестве символа «мудрой восточной мудрости». Любопытно, что, согласно православным обычаям, собаке нельзя давать человеческое имя и впускать в церковь (а вот кота, наоборот, можно было назвать Васькой и держать хоть при алтаре). Впрочем, до змеепоклонничества Церковь не доходила — отчасти из-за слишком глубокого отвращения к ползучей твари, отчасти из-за известного библейского эпизода, однозначно указывающего, кто именно обычно предпочитает обличье пресмыкающегося. Мудрая индийская цивилизация даже обожествила «нагов», — хотя, надо заметить, на пользу ей это не пошло.

Все это, однако, неудивительно. Старые и благополучные народы (как и отдельные люди) склонны забывать о своих более уже ненужных друзьях, и проявлять всё больше благожелательного интереса к врагам, которые кажутся уже безопасными… Вряд ли хоть кто-нибудь сейчас, глядя на овчарку, гоняющуюся за мячиком, вспомнит о том, что перед ним — потомок героев, о которых в «Авесте» сказано: «Защищающие стада собаки взойдут на небо вместе с людьми«. Еще чего! Собачья преданность хозяевам давно уже стала синонимом подлой услужливости и сервильности… то ли дело внутренне свободные существа, не знающие ни преданности, ни благодарности! И глубоко символичен тот факт, что среди обогатевшей приблатненной шоблы вошли в большую моду разного рода экзотические пресмыкающиеся гады, вроде крокодилов, а из собак они предпочитают держать полусумасшедших стаффордов и питбулей.

Но, впрочем, и собака, и змея — тоже символы, а именно — символы определенных отношений. Так, собака верна своему хозяину, иногда до глупости, до смешного, но такова уж её природа. Мы говорим о «собачьей преданности», так вот, собака — это преданность. И, наоборот, змея — это предательство.

* * *

Здесь мы попытаемся коснуться очень сложной темы, а именно того, как обычно выглядит (в книгах) обращение человека ко злу.

Прежде всего, это именно обращение. Человек не создан для зла. Не то, чтобы он был «по природе своей добр»: на этот счет никто иллюзий не питает. Дело совсем не в этом. Просто каждый человек — просто по праву рождения человеком — считается «записаным» в некое «воинство добра», как дворянские дети в полк. Он может быть плохим солдатом, может отсиживаться в тылу или даже позорно струсить в бою — всё это, увы, бывает, но для того, чтобы дезертировать, перейти на другую сторону, необходимо нечто большее. А именно: необходимо сознательно предать своих и перейти на службу Врагу. Злой человек — это враг всех людей, а не только тех, кому он в данный момент непосредственно мешает.

Причины такого предательства довольно однообразны. Человек, проигрывающий в честном соперничестве, обуреваемый обычными человеческими страстями (страхом, жадностью, еще чем-нибудь таким), а иногда просто по глупости, может обратиться к неким «недозволенным приемам», даже, скорее, неким силам, только и ждущим, когда их позовут, и всегда готовым к услугам (и, кстати, выполняющим свои обещания). Однако общение с ними не проходит бесследно. Ширли-мырли с Настоящим Злом всегда кончаются одинаково: приходится расплачиваться, а берет оно известно чем. Рано или поздно приходится отдать ему душу.