Нет времени любить.

Большие часы пробили пять утра. Берт поднялся:

— Могу я снова увидеть вас?

— В любое время, мой мальчик. Жюли мне как дочь. А Джорджия — она для меня единственная…

Берт улыбнулся застенчиво:

— По-моему, сэр, мы с вами в одной лодке.

Мэнсфилд улыбнулся и проводил Берта. Тот по-прежнему был в тоге римского императора. Но триумф не состоялся и, очевидно, уже не состоится. Впрочем, посмотрим.

Было пять часов утра. Город дремал. Тишину ночных улиц бороздил редкий шорох такси, отдаленный грохот автострад и леденящий звук полицейской сирены. Комнату для коктейлей давно закрыли. Чарльз Нортон и леди Мэйдок перешли в вестибюль. Здесь не было никого, кроме усталого портье, чистившего пепельницы, сонного ночного дежурного за конторкой и носильщика в форме, дремавшего рядом с дверью.

Несколько запоздалых постояльцев с любопытством поглядывали на экзотическую пару: арлекина и женщину в бриллиантах.

— Ты ведешь себя глупо. Посмотри, на кого ты похожа, — просто витрина… — бубнил Нортон. — Ты как будто напрашиваешься на неприятности. Однажды ночью на тебя нападут…

Леди Мэйдок рассмеялась:

— Мне все равно выплатят страховку! Зачем же иметь бриллианты, если их не носить?

— Твоя беда в том, что ты хочешь быть принята в обществе, но не желаешь выполнять правила этого общества. Вот поэтому я и говорю, что ты дура.

— Нет. Ты недооцениваешь меня, дорогой Чарльз. Надо быть круглым дураком, чтобы попасться на глаза этой девчонке во Флоренции.

Он пожал плечами.

— Я стремился избежать этой встречи. Я едва все разгрузил и убрал в шкафы, как вдруг этот дурак Джузеппе затеял во дворце экскурсию для Жюли. Мне понадобилось пятнадцать минут, не более, чтобы вычислить, кто она такая и откуда. Тем временем я метался по углам, чтобы не попасться им на глаза.

— Почему же она оказалась там? — спросила леди Мэйдок, и голос ее был похож на кошачье мурлыканье.

— Она племянница принцессы. И потом, разве этот болван решился бы ей отказать?

— Иногда мне кажется, Чарльз, что ты просто наивен. Ты почему-то считаешь, что принцесса не рассказала ей правды. Девчонка впервые самостоятельно проявила интерес к дворцу Собелли. Ты мог бы поклясться, что ее зарубежную поездку можно объяснить одним совпадением? И что только праздное любопытство привело ее во дворец? Не приходило ли тебе в голову, что принцесса деловая женщина и послала племянницу в качестве своего эмиссара, чтобы проследить за тобой?

Нортон явно был раздражен. Эта женщина насмехается над ним! Все же он пытался обуздать свой пылкий темперамент. Ссора может перерасти в скандал. Когда работа будет сделана, он просто исчезнет и никогда больше не увидит ее. Но сейчас он не мог позволить себе разорвать с ней соглашение. Он потратил слишком много времени и усилий на это; он слишком многим рисковал.

— Да будет тебе известно, — добавила леди Мэйдок, — что Жюли Брюс по уши влюбилась в Марка Сефтона.

— Кто такой Сефтон?

— Я никогда не была уверена в том, что это знаю. Он совершенно неожиданно возникает в самых неожиданных местах самым неожиданным образом. Он привлекателен и неуловим. Однажды я чуть не вышла за него замуж — но передумала.

Глаза Нортона сузились.

— Я всегда знаю, Лиз, когда ты лжешь. Мне бы хотелось заключить пари — тысяча к одному, — что ты по уши влюбилась в него сама!

Глаза ее сверкнули. Поняв, что он просто насмехается над ней, она расслабилась и лениво улыбнулась:

— Отлично, мой друг. Думай как хочешь. Но сегодня я устроила проверку Жюли Брюс — надеюсь, что это изменило ее планы насчет Сефтона. У меня сразу возникло подозрение, что этим двоим нельзя быть вместе, а тем более обмениваться доверительной информацией.

— Судя по тому, что я сегодня видел, — он не твоей весовой категории, Лиз. Наверное, не стоит вмешиваться в его дела. Это тебе предупреждение.

— Тогда позволь предупредить и тебя, что главная опасность заключается не в том, что Джузеппе позволил кому-то взглянуть на запертые гардеробы во флорентийском дворце Собелли. Невелика потеря! Нет, главная опасность здесь, в Манхэттене, — и зовут ее Жюли Брюс. Если тетка доверила ей что-нибудь, девчонка представляет реальную опасность. Больше нельзя совершать ошибок. Никаких. Ясно?

— Достаточно ясно, — ответил Нортон мрачно. — Но если она станет неуправляемой, нужно намекнуть принцессе, чтобы она попридержала красотку. Иначе я сам этим займусь.

— Что?

Его невыразительные глаза были невозмутимы.

— Именно то, что ты подумала. Речь идет о миллионах. Никакая девчонка не должна оказаться на моем пути! Или это будет последнее, что она совершит в своей жизни…

Он ощутил прилив удовлетворения — он сумел напугать Лиз Мэйдок. Он напугал ее! Отлично!

Но леди Мэйдок быстро оправилась от страха. Абсурдно бояться Чарльза, ведь он и сам трус. Но почему-то ей не пришло в голову, что нет ничего опаснее загнанной в угол крысы. Она зевнула:

— Сейчас шесть часов. Пора убираться отсюда.

Глава восьмая