Нет звёзд за терниями (СИ)

Учётчик был прав. С кем, действительно, Гундольф мог поделиться? С Сименом, что косо глядит и на приветствия не отвечает? С этим Вилли, которого увидел сегодня впервые? Кто встанет на его сторону?

Ну, остаётся только делать вид, что согласен с предложением Бамбера, а дальше смотреть по обстоятельствам, да ещё не угодить бы в западню.

— Ну так что, Отто? — поторопил толстяк. — По рукам?

— По рукам, — кивнул Гундольф.

— На, — сказал Бамбер, взяв с полки что-то не глядя и сунув в руки собеседнику. Потом протиснулся мимо него к двери и отпер, давая понять, что разговор окончен.

Гундольф поглядел — в руке осталась миска, серая и неровная, с исцарапанным дном.

Он успел поесть, хотя каша досталась дрянная, с непроваренными крупицами. Остывшую, загустевшую, её соскребли со стенки котла — последнее, что осталось. А ложки опять не было, пришлось брать эти холодные комки руками. С полной миской за пределы столовой не выпускали.

— Ни хлеба, ни рыбы, ни мяса всю неделю, — недовольно заявил сосед по столу, заканчивая трапезу. — Слава Пресветлому Мильвусу и троим, что стоят за его спиной и ни шиша оттуда не видят!

Затем поднялся и ушёл, не дожидаясь ответа.

Покончив с обедом, первым делом Гундольф отправился к Бамберу, и тот без вопросов выдал ложку. Даже не записал в учётной книге. А когда Симен спустился, толстяк громко, при нём и ещё паре свидетелей объявил, что сегодня потребуется помощь с погрузкой кое-каких вещей. И вот, раз остальные прячут глаза, Отто его вполне устроит. Так что пусть возвращается, как стемнеет, в это время у источника и одному-то работнику делать почти нечего.

Гундольф кивнул и пробормотал что-то в знак согласия. А потом, пока шли к источнику, всё ловил на себе косые взгляды Симена.

Там, у бочек, молчаливый напарник вдруг заговорил.

— Хорошей жизни захотел? — спросил он, не глядя на Гундольфа. — Ну-ну. До тебя уже был один такой. Лет пять-шесть назад, пожалуй. У него появились вещи, которых обычный работяга себе не позволит, у остальных появились вопросы. Да прежде, чем их успели задать, парень поужинал неудачно — упал и помер. Так ты думай, куда суёшься.

Любопытно. Может, Симену и можно что-то открыть.

— Этот жирный паук, — сказал Гундольф, — делает в книге лишние записи. Простые трудяги отрабатывают и не знают даже, что гнут спину за вещи, которых и не увидят. Ты вот знал о таком?

— Догадывался, — ответил Симен.

— Ага, ну вот я и влез. Дал понять, что раскусил его, и теперь у меня выбора не особо много. Или делать, как он скажет, или ждёт такая же судьба, что и того парня. Так я лучше буду делать и молчать.

— Тогда ничего не бери, — посоветовал собеседник. — И не болтай. Может, дольше протянешь, если только не надорвёшься...

Больше бородач ничего не сказал. Так они до темноты и работали, а потом Гундольф попрощался и направился к дому.

— Где тебя носит? — набросился на него Бамбер, хотя Гундольф не затягивал. Как стемнело, пришёл сразу.

— В другой раз дай мне часы и укажи точное время, — огрызнулся он. — Велено было прийти к темноте, ну так я и пришёл.

— Часы ему! — сердито воскликнул учётчик, а потом примолк и, пожевав губами, ответил:

— Если сегодня всё сделаешь как надо, будут тебе часы.

Бамбер подвёз к входу широкую телегу, и Гундольф нагрузил её припасами и товарами из каморки. Пришлось поломать голову, как всё разместить, поскольку толстяк хотел за один присест утащить целую гору провизии и вещей. Каморка под конец почти опустела.

Потом они отправились неведомо куда по спящим улицам.

Бамбер шагал впереди, как он пояснил, чтобы указывать дорогу. Правда, фонаря не зажёг, чтобы не привлекать внимания, и оттого в потёмках был почти не виден. Пару раз Гундольф едва его не потерял.

Телега катилась тихо, почти не гремя на булыжниках, как будто колёса чем-то замотали. Может, так оно и было — не разглядеть. Сами они, колёса, вращались плохо, с натугой, да ещё груз был не мал, так что Гундольф налегал на ручки изо всех сил и только надеялся, что не сляжет завтра с сорванной спиной, как тот бедняга, Алтман.

— А ещё медленнее ты не можешь? — шипел время от времени Бамбер, и Гундольф мечтал наподдать ему под зад.

— Долго ещё? — спросил он раз или два. Каждый раз учётчик отвечал, что почти пришли, но конца-краю этой дороге видно не было.

Не таким и длинным показался бы этот путь, шагай Гундольф налегке. Да ещё брусчатка становилась чем дальше, тем хуже. Вывороченные булыжники лезли под колёса, а те и так едва крутились. И если в начале пути Гундольф ещё озирался и прислушивался, опасаясь западни, то под конец дышал так, что подойди к нему со спины половина города — не расслышит.

— Сюда! — потянул за рукав Бамбер.

Тут он уже разжёг фонарь, взяв его с края повозки, и зашагал в сторону от дороги, куда-то между домов. Споткнулся, выругался. Да, пожалуй, телеге дальше пути нет.

Гундольф выпрямился, потёр ноющую поясницу и огляделся.