Нетипичные страницы Троянского эпоса (СИ)

  - Я всех и всё люблю, - наконец заговорила богиня, - всем и всему желаю самого лучшего, потому что мне самой этого никто не желал, Гефест. Однако и у моей любви есть предел! Есть те, кого я ненавижу лютой ненавистью!

  Схватив подушку, богиня с силой швырнула её в стену. Огромные львы беспокойно заворчали и заёрзали.

  - По несчастливому совпадению, Гефест, это те, от чьего семени и в чьей утробе ты родился. Наши владыки. Творцы, как ты выражаешься, "установившие миропорядок". Дело в том, что мне-то они никто. Седьмая вода на киселе. На самом деле я дочь Урана, Гефест. Родилась в тот миг, когда его убивал Кронос, твой проклятый дед-титан. Капли крови Урана упали в морскую пену и из неё вышла я. Вышла и первое, что увидела, это своего убиенного родителя. В те времена Нерей был единственным, кто заботился обо мне и хорошо ко мне относился. А когда Зевс прикончил папашку и занял его место, он поначалу не знал, что со мной делать. Моя жизнь тогда висела на волоске, пока тучегонитель решал, представляю я для него опасность или нет. В обмен на жизнь мне было велено говорить всем, что я дочь Кронида и какой-то Дионы и помалкивать о широко распространённой у вас в семейке практике отцеубийства. Как тебе, м-м? Видишь, я при всём желании не могу быть сестрой Ареса. Я старше него, старше Зевса, старше тебя, старше вообще всех Олимпийцев. Я не виновата в том, что ты там себе про меня навыдумывал.

  Потрясённый Гефест невольно разжал пальцы. Молот выпал из его руки и гора отозвалась на его падение низким гулом.

  Голос богини любви звучал спокойно и ровно, словно она говорила о вещах, давно переставших её волновать, о вещах, с которыми она давно свыклась, словно внутри у неё давно всё перегорело.

  - На самом деле у нас с тобой гораздо больше общего, чем ты готов признать, Гефест, - продолжала она. - Нам обоим позволяют жить в обмен на постоянные оскорбления и унижения. Подумать только, обозвать меня - меня! - дочерью Зевса и какой-то кошёлки Дионы! Кто она вообще такая, эта Диона? Выдать меня - меня! - замуж за самого уродливого бога! Просто так взять и отнять мой любимый пояс, словно я чем-то обязана этой фифе Гере! Увести у меня моего любимого Адониса, словно я чем-то уступаю этой подземной замухрыжке Персефоне! И ладно увести, Артемида его вообще погубила, эта дрянь, дикарка! Они с Персефоной весьма самонадеянно мнят себя равными мне, но ничего, я ещё с ними поквитаюсь! Арес - тот ни разу не сказал и не сделал мне ничего дурного. Хотя, по мнению остальных, это от того, что он слишком туп...

  Афродита поднялась с ложа, подошла к Гефесту и обняла его сзади, прижавшись к широкой спине и ощущая, как от её прикосновений дрожит могучее тело.

  - Помнишь, как все веселились, когда заставили тебя приковать нас с Аресом к ложу невидимой сетью? Как все толпились вокруг и ухахатывались, когда мы спросонья, ничего не понимая, барахтались на простынях и безуспешно пытались высвободиться? Чудесные забавы у тех, кому ты хранишь верность, не так ли? Хотя и уступают забавам Олимпийцев со смертными - тех вообще брюхатят направо и налево, убивают, уродуют, превращают в животных или в чудовищ... А как ловко подшутили над Мидасом, м-м? Какой блеск творческого воображения, какая фантазия!

  Афродита запустила руки под фартук Гефеста и пробежалась ноготками по его мускулистой груди, поросшей жёсткими курчавыми волосами - как у всех мужчин-южан.