Нетороплив наш тлен

Какое-то время Обри неподвижно стояла, вглядываясь в полумрак. Спустившись, она резко остановилась напротив Ноя, и ее глаза округлились от потрясения. Обри беззвучно шевелила губами, пытаясь что-то сказать. Выражение ужаса на ее лице привело Ноя к осознанию, что он ошибся, посчитав, будто сестра ожесточилась сердцем.

Обри выдохнула:

— Я приведу Ника.

Развернувшись, она бросилась вверх по лестнице.

22.

Осторожно высвободив Ноя и женщину из цепей, спасители помогли им подняться по лестнице. Женщина едва могла двигаться. Переступив порог подвала, они осторожно направились в гостиную. Повсюду были разбросаны осколки стекла — последствия выбитого дверного окна.

Одежда Ноя лежала на кухонном столе. Последнее звено в череде нечаянных подсказок: ружья на том месте, где старик наставил на него дробовик, и рюкзака, примостившегося на улице у боковой двери. Похоже, мучитель не торопился избавляться от улик: едва ли кто-нибудь еще мог забрести в эти места. Если бы не самоуверенность старика, Ной наверняка стал бы очередной жертвой, замученной насмерть в подвале.

Отстранившись от Обри, Ной быстро оделся, не сводя свирепого взгляда со старика. Бывший тюремщик сидел за столом, крепко привязанный к стулу. Он был не в лучшем состоянии: лицо превратилось в распухшее багровое месиво, из бесчисленных порезов сочилась кровь. Впрочем, стоило ему встретиться с Ноем взглядом, как на разбитых губах расцвела зловещая усмешка.

— Расскажешь им, как я оприходовал тебя, парень?

— Ни черта ты не сделал.

Старик рассмеялся:

— Ох, не верьте этой маленькой сучке. Пытается сохранить остатки гордости. Я объездил...

Ной заметил лежавший на полу среди осколков стекла у выбитой двери молоток. Без сомнений, именно им старик избивал женщину. Подчеркнуто не обращая внимания на старика, продолжавшего нести чушь, Ной поднял молоток. Старик тут же умолк, увидев, чем занят его бывший пленник, и не смог скрыть страха.

«Отлично», — подумал Ной и посмотрел на Ника.

— Развяжи его.

Ник нахмурился. Женщина из подвала лежала у него на руках, дрожа и тихо поскуливая.

— Хочешь убить его? Валяй. Развязывать для этого не нужно.

Ной покачал головой:

— Не хочу, чтобы он был связан. Это важно. Пожалуйста.

Старик рассмеялся:

— Именно так он говорил всякий раз, когда я ему присовывал. Так сразу и не скажешь, чего он просит: остановиться или продолжить.

Ник помог женщине сесть в кресло и снял с пояса нож. Лицо старика вновь скривилось от испуга, когда Ник принялся перерезать бечевку. Похоже, выбор между весельем и страхом наконец был сделан.

Пошатываясь, старик поднялся со стула. Ной в одно мгновение оказался рядом, занеся над головой молоток. Ножки стула царапнули пол, когда старик попытался отступить. Его рука дрожала, когда он поднял ее в слабой попытке отразить удар. Головка молотка врезалась в висок старика, отбросив его на стол.

Ной стащил его со стола за воротник рубашки. Ноги старика спутались, и он рухнул на четвереньки. Следующий удар пришелся в затылок. Старик упал лицом вниз, Ной перевернул его и с удовольствием увидел, как тот всхлипывает и молит о пощаде.

Вот только пощада не входила в планы Ноя. Он сдерживался, хотел, чтобы старик прочувствовал боль, а не умер в первые же секунды, потому и дальше бил вполсилы. Вскрики звучали музыкой, как и хруст костей, легким контрапунктом влившийся в мелодию, когда молоток встретился с челюстью старика. Поначалу он еще пытался сопротивляться, но в конце концов силы его покинули.

Гнев Ноя пылал все ярче и удары становились все более жестокими. Его лицо перекосило от ярости, молоток взмывал в воздух и опускался все чаще. Старик выл от боли. Он попытался схватить Ноя за рукав и пробормотал что-то неразборчивое, моля о пощаде, но Ной перехватил его руку, прижал к полу и начал дробить костяшки пальцев. Громкий хруст костей заставил Ника и Обри в ужасе замереть. Не обращая на них внимания, Ной продолжал колотить старика по лицу.

Чья-то рука осторожно опустилась на плечо Ноя.

— Прикончи его, Ной. Ты уже достаточно его наказал.

Резким движением Ной стряхнул руку сестры.

— Не трогай меня!

Он зарыдал, и рука Обри снова легла ему на плечо.

Через несколько секунд рядом оказался Ник и, прочистив горло, проговорил:

— Отойди, пожалуйста.

В правой руке он держал пистолет. Ной встретился с Ником взглядом, устало кивнул и отошел в сторону.

Раздался выстрел. Пуля крупного калибра снесла старику полголовы.

Ной уставился на труп своего мучителя, чувствуя, как ярость уходит, уступая место другим, не менее едким чувствам. Он не смог защитить себя без посторонней помощи. Ник и Обри были живым свидетельством того, что он недостаточно силен, чтобы выжить во внешнем мире самостоятельно.

Ной посмотрел на сестру.

— Мой рюкзак, он еще на улице?

Она нахмурилась:

— Да. А что?

Не ответив, он вышел наружу через боковую дверь. Стоило ему оказаться за порогом, как раздался полный печали и тревоги голос Обри, но Ной не слушал. Взявшись за рюкзак, он сел на крыльцо и лихорадочно дернул за ремни.

Обри вышла вслед за ним.

— Что там у тебя, Ной? Что ты ищешь?