Нетороплив наш тлен

Ной сделал последний глоток из бутылки, бросил ее к ногам и отпихнул в сторону, когда из салуна наконец вразвалку вышел Хэл. Он успел вооружиться. Его жирную талию опоясывал оружейный ремень. Ной решил, что его сделали на заказ, потому что обычный ремень толстяку просто не подошел бы.

Хэл отошел футов на пятьдесят и повернулся лицом к Ною. Запоздало Ной задумался о правилах дуэли и о том, существуют ли вообще таковые. Почему-то он представлял себе, как секундант встает между ними и начинает проговаривать правила поединка. Ноя осенило, что он в жизни не сталкивался с реальной дуэлью. Пока Ной размышлял, Хэл успел вытащить пистолет. Он прицелился в Ноя, хотя тот еще даже не нащупал рукоятки своего оружия.

Осознав, что в неподвижную мишень попасть довольно просто, Ной отпрыгнул и откатился в сторону. В этот же момент раздался выстрел. Затем еще один. Пуля ударила в грязь неподалеку. Ной схватился за рукоятку, и револьвер плавно покинул кобуру. Хэл выстрелил снова. Пуля просвистела возле уха Ноя.

Он присел на одно колено и выстрелил не глядя, примерно в ту сторону, где в последний раз видел Хэла. Ной и не ждал, что попадет, но крик боли подсказал, что пуля нашла свою жертву. Мгновение Ной боялся того, что попал в кого-то из зевак, а значит, вскоре его самого будут линчевать. От выпитого перед глазами плыло, что делу совсем не помогало.

В конце концов зрение прояснилось и он увидел Хэла, стоящего на коленях посреди улицы: пистолет болтался на дрожащем указательном пальце, пока из раны на животе сочилась ярко-алая кровь. Губы Ноя растянулись в ухмылке, он с трудом поднялся на ноги и двинулся к раненому, едва заметно покачиваясь. Адреналин и радость триумфа заставили алкогольный дурман на время рассеяться.

Ной остановился перед Хэлом и направил дуло на его мокрый от пота лоб. Глаза Хэла блестели от слез, он поднял голову и встретился с Ноем взглядом. Хэл был слишком слаб, чтобы держать пистолет, и тот соскользнул с дрожащего указательного пальца и упал в пыль.

— Пощади, — взмолился Хэл тонким, скрипучим голосом.

— Да пошел ты.

Ной выстрелил ему прямо в лицо, и зеваки вскрикнули от ужаса. Хэл упал на землю, котелок слетел с его головы, обнажив лысину и пару пучков грязных седых волос. Ной жал на спусковой крючок, пуская пулю за пулей в неподвижное толстое тело, пока не услышал сухие щелчки. Барабан опустел.

Воцарилась мертвая тишина.

Затем вдалеке опять завыли койоты.

Первобытный звук будто бы стал сигналом, и толпа зевак обступила Ноя. Множество рук схватили его, и он выронил револьвер, который тут же потерялся под ногами толпы. Разъяренные горожане потащили Ноя по улице. Его голова безвольно повисла и напомнила ему шарик, наполненный гелием, в любой момент готовый улететь в небеса. Нужно лишь обрезать нитку. Он решил, что его ведут на виселицу или, если повезет, в тюремную камеру.

Через некоторое время толпа достигла пункта назначения. Глубоко-глубоко внутри Ной все еще беспокоился о том, что они собираются с ним сделать, но сознание начало ускользать из-за непомерного количества выпитого алкоголя. Ной будто бы плыл на облаке.

Его начал окутывать туман.

Наступила чернота.

В этой черноте он задержался надолго.

47.

Ной пришел в себя несколько часов спустя и тут же понял, что лежит боком на неудобной койке в маленькой камере. Тело болело, голова от тяжелого похмельного синдрома тоже, но это как раз не удивляло. Малейшее движение порождало новую волну боли. Проснувшись, он инстинктивно потянулся и теперь расплачивался за это: боль заставила его вскрикнуть и вцепиться в тонкий грязный матрас.

Тонкие лучики солнечного света проникали в камеру сквозь маленькое зарешеченное окно. Ной увидел кусочек неба знакомого бледно-фиолетового цвета. Все лучше, чем пульсирующее ярко-красное покрывало, которое в последнее время стало даже привычным. Инстинкт снова подвел его, заставив повернуться к свету: лоб тут же покрылся липким потом, к воспаленному, словно во время гриппа, горлу подступила тошнота. Одна лишь мысль о болезни заставила Ноя застонать от страха. Меньше всего ему хотелось еще и заболеть, пополнив список собственных страданий.

Переполненный мочевой пузырь мучительно ныл, как всегда бывало после обильных возлияний. Желание справить нужду стало приоритетным. Ной знал, что будет больно: и от похмелья, и от воздержания, но больше избегать процедуры было нельзя. Единственная проблема — вовремя добраться до унитаза. Окинув взглядом камеру, он обнаружил в углу поцарапанное, помятое ведро. Ной задумался было, не для справления ли нужны оно там стоит, но в следующую же секунду плюнул на это дело: ему нужно было отлить и ведро прекрасно подходило для этой цели.

Ной со стоном сел, скинув ноги с койки. Боль в голове усилилась, а в глазах помутнело. Он надавил на глаза основаниями ладоней и сидел в таком положении, пока боль немного не утихла и перед глазами не прояснилось. Снова застонав, Ной поднялся и заковылял к металлическому ведру.