Неторопливая машина времени

В лицо Соллеру ударила такая волна свежести, такого сильного аромата, что он на мгновение потерял сознание — вероятно, от наслаждения. Несомненно, это была Земля. Земля! У него ещё нашлось время подумать, что он ведь мог очутиться и на планете без атмосферы или с воздухом, непригодным для дыхания — из углекислого газа, например, или из аммиака. Он мог вполне оказаться среди расплавленной лавы или среди ледяных гор — у него был один шанс из миллиарда… Словно неодушевленный предмет, он продолжал катиться вниз по пандусу. Когда он очнулся, роботы вместе с умирающим уже исчезли. Соллер лежал, подобно обескровленному трупу, возле мусорного бака — настоящего мусорного бака! — на обочине мостовой, зарывшись лицом в кучу отбросов. Удивительно тощий черный кот (если, конечно, это не было механическое устройство в виде кота) сидел на откинутой крышке бака, явно выставленного из только что прибывшего корабля.

3.

Соллеру было до омерзения холодно; когда ему, наконец, удалось извлечь свою физиономию из кучи мусора, он увидел в бледном пространстве над головой черную луну.

Его первой мыслью было: «Луна умерла!»

Он тут же вспомнил, что уже в эпоху первых космических полетов луна была тёмным телом, светившимся только отраженным солнечным светом… Если она сейчас ничего не отражала, значит, она находилась в эклипсе. Полном. И очень продолжительном. Или что она…

Да, луна… Он попытался рассуждать. Было очень холодно, но не настолько, как могло быть, если бы… И этот кот, возможно, был настоящим. На протяжении столетий ученые спорили, выдвигая все более и более изощрённые гипотезы и пытаясь понять, что произойдет с Землёй, если когда-нибудь Солнце… Да, но эта теория выглядела слишком неправдоподобной. Пессимисты предсказывали мгновенный конец света, ледяную пустоту, абсолютный холод. Оптимисты хватались за данные о всё ещё находившемся в расплавленном состоянии земном ядре. Как же, расплавленном… Черта с два! Фрэнк чувствовал, что его руки и ноги закоченели.

Странно, но чёрная луна отбрасывала длинную тень на совершенно пустынный космодром, на который уже надвигались пески. Всё это было удивительно похоже на марсианскую пустыню.

— Эй, дед, — пропищал кто-то рядом с ним. — Ты ещё не совсем загнулся?

— Не совсем.

— Ты что, упал?

— Да.

— Эта дрянь, — произнёс с явным и довольно приятным земным акцентом голосок, звучавший достаточно почтительно, — ну, всё это, во что вы засунули свой нос, ни на что не годится. Может, вы хотите банан?

— Банан?

— Ну, да, банан. От Асцелли. С гарантией. Он валялся возле корабля. Конечно, малость подгнивший.

Внезапно он почувствовал непреодолимое, дикое желание попробовать гнилой банан. Он — дряхлый, умирающий старик… А Земля лишилась Солнца… Но он преодолел искушение и спросил как истинный джентльмен:

— Тебе самой, наверно, хочется попробовать банан?

Над ним появилось бледное лицо — большие глаза, маленький носик — над худеньким тельцем, завернутым в драный мешок (иначе эту одежду не назовешь) из лоскутов искусственного меха. Большой бледный рот кривился на узком лице девочки (лет двенадцати? или четырнадцати?), изображая печаль.

— Мне уже ничего не хочется… Держите.

К счастью, он не мог протянуть руку — его запястье, да и вся рука до самого плеча онемела. Банан заплясал перед его носом, затем неожиданно взлетел в воздух и расплющился об обшивку корабля. На нематериальном лице появилась свирепая ухмылка.

— Ты что, решил, будто я отдам тебе эту жратву? Тебе, дохлятина? Тебе, падаль? Тебе…

Она танцевала вокруг него, и ее хрупкие тонкие ножки попирали мусор. Ему удалось пробормотать:

— Но почему?

— Что почему?

— Почему ты ненавидишь меня?

— Я ненавижу всех и всё, — быстро сказала она. — Я… Впрочем, я скоро подохну. А все мужики — подлецы.

Она произнесла эту тираду, как хорошо выученный урок. Конечно, она была старше, чем ему показалось вначале. У нее была тонкая талия, и глаза на лице, таком худом, что было видно, как под прозрачной кожей, блестевшей голубоватой прозрачностью, двигаются мышцы. Фрэнк понял, что она была безумной. Идиотка от рождения, или это радиационное поражение? С горьким удивлением он подумал, что ничего не знает — как и все его бывшие товарищи — о последних конфликтах, о последних катаклизмах, поразивших Землю.

— Ты пострадала от радиации?

— Маргрид, меня зовут Маргрид, — пропела она. — И если ты всего лишь Имаго, мой кот отгрызет тебе нос!

Она словно растворилась в ночи с грациозностью ребенка или привидения, и именно в этот момент у него нашлись силы, чтобы приподняться — и увидеть всё.