Нэцах

И тут Борю осенило! Ну не идиот? Зачем же ему пхаться через квартиру, когда можно пройти через катакомбу! Он не очень точно, но все-таки помнил, куда выводил прорубленный первыми одесскими каменотесами ход. На воспоминания, экипировку, сборы, обследования — где выход, не заложили ли его? — Вайнштейн потратит полгода, наконец заполнив свой досуг чем-то покруче ипподромовского тотализатора. И вот дойдет, оказавшись буквально за стеной своей квартиры. Он боялся дышать, потому что уже не самое юное и здоровое его сердце предательски громко стучало, он был весь в липком адреналиновом поту и, как ему казалось, вонял так, что его могли почуять сквозь тонкую перегородку, которой закрыли лаз. Борис тихонько присел, дождался, пока Ася Ижикевич закончить орать на сына, потом ругать мишигинера — мужа, который выпил ее кровь и закусил ее молодостью и теперь опять опаздывает в свою дурацкую контору. А после хлопнула дверь, и Ася, зарядив своих мужчин перед работой, наконец заткнулась. Он слышал ее тихое удовлетворенное то ли пение, то ли мурлыканье в такт патефону где-то в стороне. Боря провел рукой по кладке, качнул заветный камень и вытащил его — тот поддался на удивление легко. Вайнштейн осторожно запустил пальцы в темный сырой прямоугольный лаз. Ничего. Он обвозил ладонью все стенки, поднял лампу — пусто! Борис плюнул и ругнулся, и осекся, чтобы не услышали за стенкой. Искать вора было бесполезно — во-первых, по катакомбам всякие засохшие следы жизнедеятельности и пара боковых обвалов — вполне могли партизаны шариться и на этот ход нарваться или кто-то из отцовских корешей, кто приходил и уходил этим ходом, он же, Борис, выжил тогда, может, еще кому удалось… И с обратной стороны, из квартиры, возможно, какой-то везучий или просто шибко толковый чекист нашел, или того же батю перед тем, как расстрелять, допросили с таким пристрастием, что сдашь не только бриллианты…

Вайнштейн, как уже упоминалось, тогда еще не читал Ильфа и Петрова. И вот сейчас, закончив последнюю страницу и запустив книгой в дверь, он начал догадываться, куда делись его сокровища.

Еще два дня в городской библиотеке — и он найдет ответ. Все было точно, как у этих поганцев-авторов. И кто скажет, что это выдумка?

Газета «Большевистское знамя» в сорок четвертом чуть ли не ежедневно с восторгом рапортовала о связи руководства страны с самыми сознательными одесситами, сдающими личные средства в Фонд обороны СССР. С начала войны, а точнее с 31 июля сорок первого граждане стали сдавать деньги и материальные ценности. К инициативе подключились звезды первой величины — Сергей Рахманинов перевел в фонд на нужды Красной армии весь гонорар за несколько концертов в США, Шолохов отдал полученную Сталинскую премию в сто тысяч рублей, а дальше понеслось — Маршак с Сергеем Михалковым и братьями Кукрыниксами за свои деньги купили… танк. Русская православная церковь во главе с Патриархами Московскими и всея Руси Сергием и Алексием I собрала пожертвований на 300 миллионов рублей и на эти деньги построили танковую колонну и авиаэскадрилью с именами Димитрия Донского и Александра Невского. Помогали представители и других христианских конфессий, несколько раввинов и муфтиев.

Но эффектнее всех выступил одиозный менталист и главный советский «ясновидящий» Вольфганг Мессинг, который за свои средства просто приобрел истребитель Як-7 и подарил легендарному летчику Ковалеву с дарственной надписью на борту: «Подарок от советского патриота В. Г. Мессинга Герою Советского Союза летчику Балтики К. Ф. Ковалеву».

Не оставались в стороне трудовые коллективы и рядовые граждане, которые сдавали и деньги, и ценности на великую победу. Массовый сбор средств в Фонд обороны и Фонд Красной армии принес больше семнадцати миллиардов рублей наличными, 13 кг платины, 131 кг золота, 9519 кг серебра и еще почти на два миллиарда драгоценностей. За эти деньги было построено больше двух с половиной тысяч боевых самолетов, несколько тысяч танков, восемь подводных лодок и шестнадцать различных военных катеров.

Общий энтузиазм и отчеты по приходу средств не просто регулярно публиковались в газетах. Каждый! Каждый, кто сдал ценности в Фонд обороны, получал приветственную телеграмму «лично» от Иосифа Виссарионовича Сталина с благодарностью за помощь. О каждой телеграмме сообщали в новостях.

Борька морщился и листал библиотечную подшивку — Одессу заняли в октябре сорок первого, значит, после октября быть не может — нужны только газеты после апреля сорок четвертого. И он найдет. Между Рувимом Марковичем Гореликом из Колодезного переулка, внесшим в Фонд обороны десять тысяч рублей, и работницами завода «Пионер», нашедшими при очистке территории завода серебряную сумку 84 пробы и золотое кольцо 56 пробы с ценным камнем. Крошечная новость гласила: «Мальчик, переживший все тяготы войны, отдал найденные им ценности классового врага в размере двадцати тысяч рублей в Фонд обороны и принял следующую телеграмму: «Одесса, ул. Моисеенко, 8, Ижикевичу Сергею