Читаем Нецелованный странник полностью

Нецелованный странник

Ничего не говоря, она отошла и стала ходить по комнате, задувая один за другим огоньки, освещавшие пещеру, пока не осталось всего два над изголовьем импровизированного ложа в дальнем углу, на котором она, видимо, часто отдыхала и мечтала в уединении. Затем, она повернулась ко мне и сказала: «Все мои желания исполнились, теперь пусть исполнится твоё, мой Аякко».

Скрипка напряглась всеми своими певучими девичьими струнами в трепетном ожидании прикосновения смычка, безудержного, вездесущего и властного, и в то же время, нежного и пьянящего, как струя молодого виноградного вина. Смычок опустился на девственно чистые, не знавшие ещё ничьего прикосновения струны юной скрипки и сделал первое в своей жизни, робкое, неумелое и чистое в своей неискушённости движение. Струны слегка задрожали, передав вибрацию всему тонкому и хрупкому скрипичному телу, и оно, податливое и послушное каждому, всё более и более смелому и уверенному движению смычка, запело, застонало, заплакало свою самую главную, самую гениальную, жизнеутверждающую песнь Любви. Так, должно быть, рождается новая жизнь, и этому, Слава Богу, не будет, не должно быть конца.

* * *

– Откуда ты всё это знаешь, старик, это она тебе рассказала? Ты её отец? Ты знаешь, где она? Ну, говори же, говори!

– Ты всё ещё слишком глуп, Аякко. Ты всё ещё ничего не понимаешь в жизни. Но скоро, очень скоро, ты всё поймёшь.

– Где она? Веди меня к ней! Я хочу, я должен, непременно должен её увидеть! Ведь она, наверное, думает, что я просто сбежал тогда, переспал с ней, а утром сел в машину и укатил. Это не так, старик, совсем не так. Я искал её всю жизнь, и до той ночи, и после неё, и по сей день.

– Я не её отец?

– Так кто же ты? И где она?

– И ничего она не думает, она давно уже ничего не думает. Она просто ждёт.

– Ну, так веди меня скорее к ней! Чего же мы сидим тут весь день, водку трескаем?!

– Это невозможно.

– Как это, невозможно? Где она?

– Не спеши… успокойся…. Сядь вот и держи шкалик… давай ещё по единой за упокой души рабы Божьей….

– Она умерла? Так это мы её поминаем тут целый день?

– Смотри, какое сегодня звёздное небо. И луна большая… как тогда.

– Да, как тогда… но ты не ответил мне. Что с ней, что с Нади? Где она?

– И деревья в парке, и цветы, и невозмутимая гладь озера, и пещера… всё, как тогда, в ту ночь. Только тебя там нет.

– Я не знаю, не понимаю, как это произошло. Я проснулся назавтра, утром в своей машине, на дороге. Ни чугунных ворот, ни парка, ни дома, ничего подтверждающего реальность вчерашней ночи. Только дождь, к утру уже мелкий, моросящий, противный. Я подумал, что всё мне приснилось. Расстроился, конечно, страшно, но что поделаешь. Я поехал дальше, в Устюг, но на обратном пути опять заехал на это место. Я искал, я двадцать пять лет искал и ничего не находил. Вот только сегодня,… а ты говоришь загадками, не хочешь сказать мне, где Нади, что с ней…

– Я знаю. Всё так и было. Всё было. А что будет, я тебе сказать не могу, не знаю, ты должен сам прожить и понять, что я понял. Ну ладно, поздно уж, пора тебе, и мне пора.

– Куда пора? Куда же мне теперь?

– Как куда? Иди в дом, он теперь твой, ты его хозяин, его страж.

– В дом? Какой дом? Где дом? Ты куда, старик, куда ты уходишь?

– Мне пора. Пришло моё время. Я ждал его пятьдесят лет, я сделал всё, что нужно, теперь твой черёд. А я пойду к ней, она ждёт меня.

– Где?

– На дороге.

– Я пойду с тобой.

– Нельзя нам вместе, пойми. Придёт и твоё время, как пришло моё, а сейчас ты должен идти в дом. Вот уже дождик начинается. Скоро приедет он, ты должен его встретить. Иди, пожалуйста, оставь меня, мне нужно подготовиться, как-никак пятьдесят лет прошло, узнает ли…

– Кто ты, старик? Скажи мне хоть имя твоё.

– Я? Хм, что тебе в моём имени. Странное оно, сколько лет живу, а так и не знаю, что оно означает. Она знает, только она и знает.

– Не может быть. Послушай, ты хочешь сказать…, твоё имя Аякко?

– Я ничего не хочу сказать. Я уже всё сказал. Прощай, Аякко.