Нетуристический Нижний

— О, смотри, ожил, — хмыкнул Птицын, и заковылял к по-прежнему лежащему пластом старику. — А ты говоришь, умирает. Чувствовал себя парень, как после тяжелой болезни. Как будто только что пережил воспаление лёгких и вот, впервые за несколько дней встаёт с кровати.

— Зачем помог? Не должен был, по договору. И я тебе не друг, чтобы ради меня стараться, жизнью делиться, — старик искренне недоумевал. Куда-то делась его вечная снисходительная ухмылочка, теперь колдун смотрел серьёзно. Даже, наверное, враждебно.

— Не хочу, чтобы когда-нибудь мне было так же легко убивать, как тебе, — объяснил Птицын.

Старик закаркал, хохоча, потом резко успокоился:

— Я тоже когда-то хотел того же. Даже церкви строил… Ну, пусть судьба тебе в этом поможет. Может, хоть у тебя получится. А может, просто убьют тебя быстро такого жалостного.

Старик поднялся на ноги, осмотрелся, и, будто решившись на что-то подытожил:

— Однако это не я буду тем, кто тебя убьёт. Что ж… — старик посмотрел на парня. — Желаю тебе стать настоящим проводником, юноша. Прощай, спасибо, что помог. А за то, что жизнью поделился, буду должен. Авось сочтёмся как-нибудь.

Птицын хотел посмотреть, как старик будет уходить по таким сугробам, и куда он пойдёт, но этого удовольствия его лишили. Пётр Ляхов вдруг взмахнул руками, подпрыгнул, и взлетел. Уже не колдун, а старый, ворон. Всего через минуту птицу уже нельзя было разглядеть.

Ворон превратился в крохотную чёрную точку, а потом и она исчезла. Осталось только светло-серое небо, исчерченное чёрными, ломаными ветвями берёз, снег, и силуэты заброшенных изб, едва угадывающиеся в глубине молодого березняка.

Валерка подумал, и опустился обратно в снег. Ноги не держали — тяжеловато оказалось таскать древних стариков на другую сторону, а потом ещё и оживлять их.

— Ох, что ж мне хреново-то как… — пробормотал парень. Ещё и голова начала кружиться.

— Нечего было с ним жизнью делиться, — проворчала Алиса. — Ты вообще представляешь, сколько народа он замучил, чтобы прожить такую долгую жизнь? И сколько теперь ещё замучает? Можно было всего лишь ничего не делать, и тогда он бы помер, наконец!

Лисица, в отличие от Валерки, без дела не сидела старательно расчищала от снега небольшую полянку.

— Знаешь, я историю слышал… не помню, про какую церковь, но у нас, в Нижнем это было. На нашей стороне. Короче, нанял какой-то купец, не помню фамилию, Строганов, что ли? Да не важно. Нанял купец архитектора, чтобы церковь построить. Ну там, как всегда — велел построить так, чтобы прям лучше всех. Очень красивую. Ну, архитектор и построил ему эту церковь. Получилась красивая, говорят. Я-то, если честно, даже не в курсе, что за церковь, но вообще она до сих пор стоит[1]. Вроде бы. Короче, купец тоже был сильно доволен, и спросил у архитектора, сможет ли он построить ещё лучше? А тот возьми и ляпни, что, мол, сможет. Купец дико разозлился и велел выколоть архитектору глаза, а тот обернулся вороном и улетел. Ну это если коротко.

— Думаешь, это он был? Пётр Ляхов?

— Да хрен его знает, на самом деле. Может, и не он, — пожал плечами Птицын. — Я просто думаю, за такую прорву времени не удивительно, что он людей презирать стал. Мы так-то довольно неприятные твари, если уж совсем честно говорить.

— И это совсем не повод становиться ещё более неприятной тварью, — категорично ответила Алиса. — Вставай давай, замёрзнешь. Вот ведь мне князь попался — так и норовит сам себя умучить!

Лисица подошла к Валерке, легко взвалила его на плечо, приняв большую часть веса, и потащила к расчищенному месту. Парню только и оставалось, что ногами перебирать. «А мог бы, походу, и не трудиться, — подумал Птицын, — Она меня и так бы дотащила». В такие моменты он вспоминал, что Алиса — не человек, а то обычно она себя вела совершенно как девчонка.

— Слушай, а как это ты так ловко договор составила? — спросил Валерка, чтобы отвлечься от того, что его тащит на себе хрупкая девчонка. И совсем неважно, что девчонка — оборотень.

— Да ничего не ловко, — досадливо выдохнула Алиса, сгружая парня на утоптанный снег. — Он явно мог его легко обойти. Не стал только из благодарности — всё-таки ты его спас, хоть и не должен был. Но имей ввиду — он и передумать может. Такие твари добра не помнят. А по поводу договора — у нас даже в школах для безклановых есть такой предмет: составление магических договоров и клятв. Любой второклассник знает, что фраза «пока светит солнце» — не лучшее временное уточнение, потому что, хотя технически солнце будет светить почти вечно, в то же время оно гаснет каждый раз на закате. И тот, кто захочет навредить, легко может трактовать эту фразу именно таким образом.

И посмотрела на Птицына укоризненно, после чего ускакала собирать хворост.

— Ну, значит, в нашей семье заниматься договорами будешь ты, — пожал плечами Валерка. — Потому что у нас в школе такого предмета не было. Блин, а долго мне так хреново будет? По мне как будто фура потопталась!