Неучтенная планета

Селес навскидку запросил самых нестабильных, потом самых любопытных, потом затребовал истероидные типы – но Алисы среди них не было. Он с досадой признал, что особенности личности кудрявой самки в каске ему не известны. К тому же в общепринятой реальности эта пациентка, скорее всего, была совершенно другим человеком.

Вообще человеческие женщины Селесу нравились. Многие были слишком большими, это слегка пугало и наводило на мысли о крупных гладкокожих морских животных, которые встречались почти во всех обитаемых мирах. Но миниатюрных тоже хватало. В отличие от представительниц неорасы, они обладали приятными округлостями, двигались плавнее и изящнее. С их крупными уродливыми зубами Селес ради этого готов был смириться. Кроме того, человеческих женщин отличало богатство красок и оттенков кожи, глаз и волос. А все гуманоидные составляющие, которых встречал Селес, были низкорослыми, темноволосыми, темноглазыми и бледнокожими. Селес где-то читал, что люди на определенном витке эволюции тоже стали похожими друг на друга, мелкими и смуглыми. Но потом благодаря достижениям генной инженерии человеческая раса получила свое красочное разнообразие обратно.

На экране всплыла карточка девушки с нежной кожей, под которой просвечивали голубые жилки. Вот такие, насколько знал Селес, вымерли в природе первыми. Девушка была похожа на те печальные цветы, которые, уже приготовившись вянуть, становятся вдруг особенно, ослепительно красивыми. Лилии, вспомнил оммо, люди разводят эти цветы, и они называются лилии. «Посмотрите на полевые лилии, как они растут, – всплыло откуда-то в голове и закрутилось: – Посмотрите на лилии, как растут лилии… лилии полевые…»

Селес вздохнул, полюбовался на нежную деву еще немного и продолжил листать карточки.

Айа, понуро шедшая по коридору в сопровождении специалистов пятого уровня, вдруг пошатнулась и схватила одного из них за руку, с силой вдавив острые ноготки в золотистую плоть. Шиари ничем не показал, что ему больно, и участливо спросил:

– Головокружение? Внезапный перепад настроения? Приступ паники?

Она растерянно смотрела в пол. Там, под полупрозрачными перекрытиями, бродили люди и шиари, которые с этого ракурса представлялись состоящими в основном из голов. Специалисты пятого уровня терпеливо ждали.

– А там… – Айа показала пальцем вниз. – Там ведь… всего несколько этажей, а потом?

– Технические отсеки, – с готовностью пояснили шиари.

– Нет, а ниже? – Она нахмурилась. – Еще ниже?

– Дальше платформа заканчивается. Космос.

Айа уцепилась за сопровождающего покрепче, шиари еле заметно морщился от боли. По лицу трудной пациентки было видно, что она пытается собраться с мыслями, многие из которых ей пока совершенно непонятны.

– У меня под ногами… космос… – пробормотала она наконец.

– Да. Ваш дом. Это кажется странным? Вы любите его. Вы там живете.

Айа медленно кивнула и пошла дальше, осторожно переставляя ноги и не сводя глаз со своих маленьких тупоносых сапожков. Волна недоумения и страха постепенно схлынула. Она покосилась на шиари:

– Вы меня опять чем-то не тем накачали.

– Стандартные препараты. Облегчают пребывание в мирогенераторе. Возможно, вам следует предложить успокоительного?

– Нет, – Айа хмыкнула. – Предложи лучше веселящего. Цветов кауи, например.

– Приносим извинения, но у нас нет такого препарата.

– Так их не колют, глупый. Их курят.

В ментальном поле, лениво кружась и иногда сталкиваясь друг с другом, плыли огромные сгустки информации, которую нельзя было ни перевести в слова или ощущения, ни обдумать. Ускользающие от понимания, они лишь изредка вспыхивали проблесками узнавания, такими быстрыми и смутными, что вникать в них было все равно что пытаться вспомнить давно забытое сновидение, к тому же чужое. Это и были чужие сны – корабли включили энергосберегающий режим, закрыли щитами иллюминаторы и свели к минимуму реакцию на внешние раздражители, чтобы персонал платформы и собственные симбиотические партнеры их не разбудили. Айа устала ждать, пока сонные соединительные змейки сами найдут свои места, и подключала их вручную. Она торопилась, и левый подключичный свищ уже ныл.

Наконец все оказалось на своих местах, и взаимное кормление началось. Айа вдруг подумала, что сейчас, подсоединенная к выкачивающему из нее энергию кораблю, обвитая трубками, она похожа на его внутренний орган, на какую-нибудь печенку, например. Или на сердце, чувствовать себя такой важной внутренностью было немного приятнее. Но она никогда не станет отдельным, полноценным существом.

«Нет, я отдельная, – Айа пошевелила ногой. – Отдельная…»

– Нет, ты придаток. – Она готова была поклясться чем угодно, что настырный незнакомец ухмыляется. – Сырьевой.

– Ну почему мне весь день лезет в голову всякая дрянь?

– Какая невежливая сволочь. Как тебе в мирогенераторе? Что увидела?

– Не скажу.

– А-а, наверное, какое-то непотребство. Так бывает.