Неучтенная планета

Селес изучал карточку некой Крештабелы Юми Каэты. Видимо, чтобы соответствовать звучному имени, дама изменила цвет радужной оболочки на ярко-розовый, украсила рутениевыми серьгами губы, нос, веки, уши, соски, печень и шейку матки, а также пришила себе полностью функциональный хвост. Согласно многочисленным дополнениям и примечаниям, пациентка демонстрировала сексуальную активность, превосходящую безопасные для здоровья пределы, и имела слабость к использованию в целях полового удовлетворения непредназначенных для этого предметов, растений и даже животных. Также интересная дама страдала вкусовыми расстройствами, истериками и проявляла склонность к самонаказанию и замещению моральных страданий физическими. Селес невольно проникся к Крештабеле Юми Каэте уважением: даже тип основной дисгармонии у нее был не такой, как у остальных пациентов центра. Она страдала хаотической дисгармонией неразграниченности, что бы это ни значило, и на Кальдеронии находилась в рамках уже третьего экспериментального курса гармонизации – первые два, в обычных центрах, облегчения не принесли.

Внешне оригинальная пациентка и впрямь была чем-то похожа на Алису, но, еще раз внимательно изучив ее портрет, Селес с облегчением убедился, что это не она. Да и рост не соответствовал – Крештабела Юми Каэта была настоящей гигантессой, что вселяло дополнительный трепет. Он пожелал и этой даме скорейшего выздоровления и принялся листать карточки дальше.

– Селес! Селес!

– Что за гвалт?

– Тебя вечно не дозовешься!

– Я же ответил.

– А с первого раза не отвечаешь никогда!

– Но теперь ответил!

– Ты игнорируешь не только меня, но и посторонних. Это грубо!

– Я был занят!

– ТИХО!!!

– Вот именно!

– Селес, тут есть третья симбиотическая пара.

– Да ладно?

– Я засек их еще на подлете, но за всеми этими… событиями… я про них забыл. А Айа, оказывается, давно с кем-то из них беседует. Я так и не понял, с кем именно.

– Айа, а ты почему молчала?

– Я говорила!

– Она не молчала, это ты всех игнорируешь.

– Я говорила, что у меня голоса в голове!

Селес тяжело вздохнул и посмотрел на очередную пациентку, как будто надеясь, что она его поймет. Пухлая самка средних лет глядела на него строго и недоверчиво.

– Айа, кто это был и где он находится?

– Понятия не имею, мы в поле говорили. Он вообще галлюцинацией притворялся.

– Ладно. Надо подождать, вдруг вернется.

– Не думаю. Он знает, что его заметили. Он же скрывался ото всех, кроме Айи.

– Зачем? Бред какой-то.

– А по-моему, весело…

Тиинонашт Дархостира заполняла документы и слушала концерт для нхадна с оркестром в сумеречной тональности, когда в ее кабинет, проигнорировав сиявшую на двери рекомендацию не входить без крайней необходимости, влетел Селес.

– Вы довольны? – продолжая водить пальцами по инфопластику, приветствовала его шиари. – Садитесь, пожалуйста.

– Я… вы… – Селес отдышался. – Доволен… Почему вы не сказали, что здесь есть еще одна симбиотическая пара?

– Я не знала, что вы нуждаетесь в этой информации.

– Мне очень нужно их увидеть. Пожалуйста.

– Они в другом секторе. Примите извинения, но я не могу вас проводить.

– Скажите, как дойти… Карту дайте!

– Не надо волноваться. – Тиинонашт выключила музыку. – Я не могу отпустить вас одного. Это нежелательно. Персоналу также нежелательно покидать свой сектор.

Селес беспокойно заерзал на месте.

– Мне очень нужно их увидеть! Представляете, как редко мы встречаемся?

– Да, – кивнула шиари. – Ограниченная популяция. Вы считаетесь крайне редким видом.

– Я не об этом. Вы представляете, как редко мы встречаемся друг с другом?..

– Подобное волнение может привести к образованию узлов недовольства. Вам настоятельно рекомендуется успокоиться. Я попрошу Хагена Танеску проводить вас, если вы не возражаете.

Селес не возражал. Он уже приготовился к настоящему бою за право увидеть соплеменников и был даже слегка разочарован тем, что все получилось так легко.

– Направо или налево?

– Налево! Да подожди ты! Ноги вроде короткие, почему ты такой шустрый? Подожди, говорю, кто кого ведет, а?

Хаген был небрит, помят и недоволен – его недавно разбудили, а он впервые прилег поспать за последние трое условных суток. Попадавшиеся навстречу люди и шиари шарахались в стороны.