Неучтенный фактор

– Тем не менее, это не более чем обыкновенная ручка, – сказал Степан. – Зачем привязываться к вещам? Зачем наделять предметы свойствами, которых у нее не было? Я ее создал, я ее и уничтожу. Уничтожу идею ручки-талисмана, и она снова станет простой, то есть чистой. То есть что ты думаешь, то и случается. Если что-то кажется, значит, это уже есть. В конце концов, я могу выкинуть ее физически.

Степан, приподнявшись, ловко метнул ручку в открытое мусорное ведро. Гавриил осуждающе покачал головой:

– Степа, ты наслушался в детстве рассказов про шаманов…

– Среди людей, обладающих особым фактором, мне ни разу не попадался экстрасенс, – Степан с удовольствием выговорил редко употреблявшееся тогда слово. – Это не экстрасенсы, а простые люди, создающие свою реальность. Люди, внутренне не сдавшиеся обстоятельствам. И запомни – ты создаешь миры. Так что осторожнее с мыслями, пожалуйста.

Гавриил совершенно растерялся. Все это мало походило на прежнего Степана. В сущности, он его плохо знал. Между тем Степан продолжал:

– Вот скажи, сколько на свете людей, пишущих по-русски? Много. Да ведь? Если ты захочешь, ты можешь невероятно обогатить свой словарный запас, прочитать много книг, выучить наизусть все правила грамматики, более того – почувствовать дух языка, проникнуться им. Ты можешь знать его лучше всех профессоров филологии. Но ты никогда не будешь писать так, как Достоевский.

– Ну ты сказал, – угрюмо отозвался Гавриил. – Конечно, нет. Я буду писать, как Сатыров.

– Есть, – вскрикнул Степан. – Молодец! Что и требовалось доказать.

– Не понял, – возразил Гавриил.

– Понимаешь, ты мог сказать – Достоевский ведь особенный, он гений, у него дар. Конечно, это так. И именно так ответило бы 99 процентов всех знакомых мне людей. Но не следует забывать, что талант есть у каждого. И каждый человек – особенный. Странно, что до сих пор приходится напоминать такие простые вещи. Людям выгодно жить так, как будто они серое стадо, прикрываясь приличиями, общественным мнением и необходимостью кормить семью. Да, ты никогда не напишешь «Белые ночи». А зачем? Они уже написаны. У тебя другие задачи.

– Мы ведь тоже работаем со словом, – смягчаясь, заметил Гавриил. – Кому, как не нам, знать его силу. Вот доклады ночами сочиняем. Но скажи, если я выучу все правила языка, а исключения из них пропущу, то что это будет за доклад?

Степан задумчиво посмотрел на него.

– Правило уже содержит в себе исключения. – сказал он наконец.– Инструкция подразумевает ее нарушение. Я ничего не забыл.

– А нас учили, что добро побеждает зло. У этого правила тоже есть исключения?

– Это не правило, это закон. Мухи отдельно, котлеты отдельно, – жестко сказал Степан.

– Так в чем же все-таки этот фактор заключается? – решил допытываться Гавриил.

– В индивидуальности, Ганя, в индивидуальности, – ответил Степа. – В том, чтобы найти ее и сохранить. В осознании того, что ты ценен просто потому, что ты есть. А не потому, что построил столько-то заводов, написал столько-то книг, родил столько-то детей.

Когда воспитанный в глубоких советских традициях интернатский мальчик Ганя, которому едва ли не с самого рождения вдалбливали, что он интересен только потому, что принесет пользу обществу, вобьет гвоздик и привинтит шурупик в дело строительства коммунизма, пытался переварить услышанную сенсацию из уст человека, которого с детства привык слушаться во всем, Степан вдруг стал грустен.

– Я ломаю свою индивидуальность, Ганя, – устало сказал он. – Я начинаю сдаваться обстоятельствам. А ты сильнее меня. Поэтому я не хочу, чтобы ты когда-нибудь забыл сказанное мной. Я мог бы просто выдумать эту историю о мировом сообществе. А может, действительно выдумал. Но, с другой стороны, если мы это уже вообразили, значит, так оно и есть.

…Через месяц Гавриил Гаврильевич с внутренним трепетом услышал весть о том, что его собираются переводить в Туймаду с существенным повышением. Еще через месяц слухи подтвердились.

В жизни Гавриил Гаврильевич не занялся бы вновь политикой, если бы не тяжелая необходимость. Мутную волну перестроечных лет он благополучно пережил, занимаясь исключительно своим делом. На предпоследних выборах в одном из важных округов очень хорошие шансы имел кандидат от коммунистической партии, победа которого казалась почти неизбежной, но откатила бы развитие республики на несколько десятилетий назад. К Гавриилу Гаврильевичу обратились с предложением, от которого он не смог отказаться. Он понимал, что его бизнес, а значит, и жизнь, в определенной степени зависели от исхода этих выборов.