Неучтенный фактор

Несмотря на сильное опьянение, секс был очень качественный. Норма и в этой области, как, впрочем, почти везде, весьма преуспела. Однако минут через тридцать она заявила, что ей достаточно, и отправилась в душ. Даниил тоже протрезвел и, скучая, подошел в одних плавках к огромному окну, занимавшему почти всю стену, и осторожно выглянул за шторы. В глаза ему ударил яркий свет, полившийся извне. Во сколько же здесь рассветает? Пустынная улица вся залита солнцем, причем такое ощущение, что давно.

Даниил взглянул на часы. Без четверти шесть. По улице проносились редкие машины, одинокий припозднившийся гуляка неуверенной походкой направлялся к подъезду – вероятно, родному; пять-шесть человек, по виду рабочих, почти бежали – очевидно, на стройку. Из подворотни вышла девушка. Она была небольшого роста и очень изящная – впрочем, как и многие местные жительницы; довольно дорого и со вкусом одета, но при этом держалась просто и естественно. Даниил поленился узнавать привычным для себя методом, что это сотрудница «Интуриста», которая спешит встретить самолет с группой иностранцев. Он просто залюбовался ею. Коротко подстриженные черные волосы отливали на утреннем солнце всеми цветами радуги, приличествующий времени и месту сдержанный макияж ровно лег на белую матовую кожу. Видимо, поджидая машину, она встала прямо под ним. Взглянула на часы. Достала небольшую книжку и стала ее пролистывать, он понял, что это какой-то словарь. Даниил, забавляясь, начал наблюдать за ней. Она ему нравилась все больше и больше…

Оказывается, он не заметил, как к нему сзади подошла Норма и тоже вместе с ним наблюдала за девушкой. Он опустил штору, оглянулся на нее. Видимо, по причине слишком светлых ночей, шторы в гостинице были очень плотные, почти как в фотолаборатории. А они, не зная, что снаружи уже светло, сидели при искусственном освещении. После солнечного света глазам было очень неприятно. Даниил смотрел на Норму и не мог угадать ее мыслей. Она начала одеваться и выглядела немного… озадаченной, что ли. Фон настроения был нейтральный, но в воздухе определенно что-то мелькало – правда, ненавязчиво. Даниил, методично перебрав в голове все известные ему возможные варианты, осторожно спросил:

– Ну… и?

Норма перестала натягивать колготки, посидела некоторое время неподвижно, глядя перед собой, затем встряхнула волосами и произнесла с непередаваемым высокомерием:

– Ничего.

И оба они рассмеялись. Даниил подошел к окну и снова посмотрел. Девушки уже не было.

Норма быстро оделась и уже собралась уходить. Бросив последний взгляд на себя в зеркало, она стремительно подошла к выходу, взялась за дверную ручку и оглянулась. Луч солнца, пробившийся сквозь небрежно задернутые Даниилом шторы, смотрел ей прямо в лицо. «Она уходит, – с внезапной тоской подумал Даниил, и у него сжалось сердце. – Сейчас она уйдет, и больше никогда не вспомнит». Ему захотелось хоть что-нибудь сделать. На память. Хотя бы подразнить. Совсем как в детстве.

– Знаешь, что… – начал он, подойдя к ней с озабоченным видом. – Конечно, я должен был сказать сразу… но… так получилось… В общем, я сейчас пока не могу тебе заплатить, но как только…

Он не договорил. Мелькнула наманикюренная рука, и плохо подготовившийся к такому повороту тщедушный Даниил полетел к противоположной стене от мощной оплеухи. Совсем как в детстве. Но только удар был вполне физический. Норма ушла, хлопнув дверью. «Кажется, я смог вызвать у нее хотя бы чувство гнева», – грустно подумал он, лежа на полу и вытирая кровь с разбитой губы. Дралась она здорово, Даниил это знал. Она усердно посещала ненавидимую всеми в их «музыкальной» школе физкультуру, немного занималась силовыми видами спорта. Особенно после того, как три часа провела в красной комнате, размышляя над своим поведением. Кстати, музыку она ненавидела. Что это за музыка?

Электронный будильник сыграл мелодию из фильма. Без десяти шесть. Ну и надрался же он вчера! Даниил выполз из развороченной постели, сокрушенно мотая головой. Подошел к большому зеркалу и удивился, до чего же он плохо выглядит. Всклокоченные тусклые волосы, потемневшее мятое лицо, вокруг глаз жуткие желтые круги. Хорошо хоть руки не дрожат. «Пить меньше надо», – пришла ему на ум еще одна дурацкая сентенция майора Горяева. Цвет лица действительно был неважный – печень уже не справлялась. Вдобавок на губе запеклась кровь. Где же это он умудрился так стукнуться? Он достал из холодильника лед и приложил к больному месту. Гудела вся левая сторона лица. Даниил чувствовал себя совершенно разбитым. Да, тридцать семь лет – это не семнадцать. Даже свет в комнате не в состоянии был вчера выключить… Надо осторожнее с возлияниями, майор прав.

* * *