Неучтённые миры

— Флорин — мой земной аватар. Когда обманщик лишил меня божественных сил, я стала смертной. Относительно смертной. Я не могла умереть или состариться, пока связана обещанием. Боясь моих последователей, владыка фоморов заточил меня во дворце, надев оковы наложницы. Я переходила от одного визиря к другому долгие столетия. Со временем предупреждения стали стираться из памяти фоморов. Они потеряли бдительность. И день настал. Последний визирь фоморов падет, а других не будет. Артефакт больше не даст им моей силы!

— Если я верно поняла, последний фоморский визирь пал больше года назад. Тинхе, эм, Темный властелин, не фомор. И белобрысый не из их лиги. Ты должна это видеть.

Треск в комнате начал стихать. Разразившийся над Куполом шторм, ослабил давление.

— Да, — подумав, сказала богиня. — Но они и не люди. Они не мои творения.

На дрожащих ногах я сделала неуверенный шаг вперед. Шаровая молния подвинулась.

— Как и я с Клавдией. Помнишь пророчество? Рожденные не под тем созвездием и что-то дальше по тексту. Здесь нет виновных в твоем заточении.

Темные волосы Латрин, вздыбленные силой и электричеством, мягко опали на хрупкие плечи. Я рискнула подойти ближе.

Тинхе что-то крикнул мне в спину. Что-то про глупость, гены и избранность, и я даже расслышала, что, но предпочла проигнорировать. Спонтанные суицидно-героические поступки лучше совершать в обход здравого смысла.

— Не имеет значения, смертная. А теперь отойди. Забирай вторую. Бегите без оглядки.

Я покачала головой.

— Мир рушится. Он пропитан ядом. Бежать некуда. Вот-вот начнут гибнуть люди. Но ты можешь помочь им.

— Помочь? Мне нет дела до чужих творений. За кого ты меня принимаешь?

— За мудрую богиню, которая понимает, что былого величия на родине ей не вернуть.

— Да как ты смеешь! Еретичка!

Шаровая молния полыхнула энергией, обжигая мне кончик носа.

— Есть такое, — согласилась я, прикрываясь рукой. — Но Цезерина забыла о тебе. Люди перестали почитать. Если бы не артефакт, кто бы помнил твое имя? Ты можешь вернуться домой, но сколько у тебя останется сил? Сейчас ты черпаешь ту магию, что осталась в артефакте. А потом? Что станешь делать, когда она кончится? Сдашь мир на милость вот им? — Указала я на Врага. — А посмотри на Деополис. Всего пара недель и у тебя целый зал поклонников. Этот мир не помнит чудес. Ему не в кого верить. Но они хотят этого. Разве этого недостаточно, чтобы захотеть его спасти?

— Жить на руинах чужих ошибок?

— Фундамент хороший. Неужели на нем нельзя ничего построить?

Богиня прошлась по залу. Остановившись рядом со мной, она задрала голову вверх, разглядывая пробоину в потолке. Я содрогнулась от ауры, что источало ее тело. От ее сияния голову кружило сильнее, чем от того, что бушевало за сломанными стенами. Мощь невероятной силы окутала меня с ног до головы, лишая движения.

— Он грязный и больной, — наконец сказала она.

— Прояви сострадание, — охрипшим голосом ответила я.

Губы почти перестали повиноваться. Кажется, травмы, ягоды, Сияние, и буйство магии объединились в один тяжелый камень, что вот-вот станет моей надгробной плитой. — Приюти, вылечи и обогрей. Создай что-то новое, без фоморов и визирей. Флорин, ты же не притворялась все это время. Вспомни себя. Тебе понравилось здесь. Это я ныла, но ты… Я видела тебя на сцене. Ты наслаждалась вниманием публики. Ты жаждала их любви.

Одно долгое мгновение богиня молчала. Ярость утихла. Радужки прояснились, возвращая себе карие оттенки. Кожа перестала светиться, а воздух в комнате прекратил дрожать. На секунду я увидела Флорин. Самодостаточную девушку, необремененную болью прошлого.

А потом все вспыхнуло вновь.

— 20 —

Уши резанули болью. Небо разверзлось кровавыми дырами. Чертов зал превратился в тюрьму из жалящих молний.

— Нет, — сказало божество.

— Ну и ладно, — пожала плечами я, и всадила богине в шею дротик.

В следующую секунду уже нырнула на пол, прикрывая голову руками. Место, где я только что была, вспыхнуло пламенем.

— Ой! — взвизгнула богиня. — Чем это ты колешься?

Надеюсь, после смерти этот поступок запишут в список хороших дел. Все-таки занимаюсь уничтожением лжебогов. Еще и жертвенность засчитайте. Это же, мать его, единственный дротик с антимагическим ядом! Чем я теперь буду отбиваться от обольстительных мужиков? Тапкой?

— Стерва! Йутулка! — взревела богиня.

Она неловко замахнулась. Нечасто ей приходилось участвовать в кулачных боях. Я легко (на самом деле, нет) ушла от ее удара. Острые ноготки прошлись в миллиметре от лица. Латрин потеряла равновесие. Легкий толчок повалил ее на пол. Неловко взмахнув руками, она рухнула на колени.

Магия опала с нее, как осенняя листва. Запахло озоном. Небеса прогремели в последний раз. Молнии будто впитались в стены, заново запуская насосы и другие механизмы, случайно пережившие божественный гнев. Погасло свечение. Кожа девушки приняла нормальный цвет. Очертания лица потеряли угловатость и инородность. Вернулась девушка, которой больше подходило имя Фло, а не Латрин Жизнедарующая.