Неудачная реинкарнация

Десятник с благодарностью подумал, что командир, на самом деле, многому успел его научить. А казалось – просто разговоры о жизни. Действительно, зачем ему спецподготовка, если враг – из его жизни? А уж про свою жизнь он и так знает все. Вот он, военный лагерь. Сколько таких лагерей он построил сам, в скольких тянул лямку службы! И как зайти в охраняемую зону, знает прекрасно. И заходил не раз, а уж сколько раз выходил! Вот так и появляются легенды о всемогуществе клановых убийц. А они просто живут в мире.

На всякий случай он поискал цель. Ну так вот же она, там, где и предполагалось: в лучшем месте, под особой охраной. Ха! Знает он эту особую охрану, сам не раз охранял!

Десятник выпил у эльфов запас воды, утерся и собрался идти.

– В лагерь? – понимающе спросил эльф.

– Ну если вы свою работу не тянете…

– А пройдешь? – спросил другой и переглянулся с товарищами.

Десятник был уверен, что пройдет наверняка. Если уж со спиртом проходил не единожды…

– А выйдешь? – не отставали эльфы.

Вот тут уверенности не было. Если у пехотинцев осталось хоть немного толковых командиров – ему не выйти ни за что. У лагеря – простреливаемая зона со всех сторон.

Он пожал плечами:

– Мне бы только дойти. Бесчеловечности не место в мире – и ни один начальник не отрастит другой головы.

– Тогда возьми стрелу, – решился эльф. – Нашу стрелу, особую. Вот, тут синеньким помечено, не спутаешь. Она без магии… ну, почти без магии. Может, нас и не засекут.

– Давай две! – хозяйственно решил десятник, цапнул из колчана, что попалось под руку, и зашагал вниз.

– Э, другая чем помечена? – всполошился эльф. – Если синеньким, то ничего, а вот если розовым…

– Нормально они помечены! – буркнул десятник, даже не поглядев.

Стрела – она и есть стрела. Наконечник, древко – что там еще может быть? Подумаешь, красненьким помечено…

Он заехал со стороны реки, как будто прибыл со станции мандривок. Там – служебные проходы, там водят коней на водопой, подвозят прорву фуража, там на посту последние раздолбаи. Пограничный отряд считался элитным – это означало всего лишь, что и раздолбаи у них элитные.

Охранники были в броне и даже при оружии – ну надо же!

– Полиция? – недоверчиво уставился на его форму боец.

– Военная полиция! – многообещающе сказал десятник. – В столице говорят, вы тут совсем распоясались. Я осмотрюсь здесь – пока наши не подошли…

– Пропуск?

– А откуда у меня? – удивился десятник. – Я вам что, погранец?

– Ну и стой здесь! – злорадно сообщил боец. – А то и морду набьем – пока твои не подошли. Мы военную полицию любим бить…

– Ну, мечтай, а я поехал, – бросил десятник и тронул поводья. – Интендант где, кстати?

– Э! Эй! – всполошился боец и двинулся следом.

Десятник хладнокровно доехал до склада и, особо не прицеливаясь, навернул бойца стойкой арбалета.

– Уй! – выдал боец.

– Привет от Аспанбыка! – улыбнулся ему в лицо десятник. – Выживешь – передай выжившим, что бесчеловечности не место в мире! Деревенские – вне войны! Так сказал Черный Топор! Э, а вот арбалетик не цапай, дай-ка сюда…

Время стремительно понеслось. И его было очень мало! Уже остановились погранцы, узнать, почему это полицейский бьет бойца. В воротах его бы за это расстреляли сразу, но в лагере… мало ли кто и почему дерется в лагере?

Он решительно двинулся вперед. Не к штабу – иначе насторожится особая охрана. Мимо штаба – но близко к нему. Вроде как на кухню. Ага, на коне и со станковым арбалетом в руках.

Охрана не насторожилась – ведь он же мимо ехал. А вход охранялся двумя бойцами. Вот кто бы объяснил, зачем нужна такая охрана? Разве что своих отгонять… Он даже саблю не достал – спрыгнул на них с разгону и придавил весом. Спокойно отряхнулся и прошел внутрь. Врезал от души какому-то штабному, кажется, начальнику штаба, помахал рукой хорошенькой девице в кокетливой форме – ну надо же, у них и женщины есть! Хорошо устроилась элита!

А девица сидела перед дверью в кабинет эпсаара. Зачем?! Как раз там и должен бы торчать охранник. Но это по логике…

Из дверей на шум начали выглядывать штабные. Ну, это ладно. Сначала выглянут, потом подумают, мнениями обменяются…

Жирный, как раскормленная свинья, эпсаар был в кабинете не один.

– Они боятся людей, – услышал десятник насмешливый голос своего командира. – Потому отгораживаются слугами, заборами и охраной…

Спасибо за науку, командир, подумал десятник. И швырнул саблю одним движением, мгновенно выхватив из ножен. Это был единственный прием, которому обучил его Хист. Даже не прием – знак. Особый знак неотвратимости наказания за зверство – клинок в горло.

Лезвие попало неудачно – маловато было тренировок. Прибитый к креслу, эпсаар «с бриллиантом» еще жил, еще хрипел что-то недоуменное пополам с кровью.

Десятник прикинул его шансы на выживание, удовлетворился и вышел в коридор, даже не глянув на свитских. Пусть размышляют над увиденным.