Неудачник

Мама читает книгу. Что-то из дамских детективов. Я не разглядываю обложку. У девочки на столе стоит небольшой магнитофон. На батарейках, с дисками. У нее есть плейер, но на столе стоит магнитофон. Иногда, показывая маме характер, или просто под воздействием неверного почерка переходного возраста, девочка нажимает на play. В магнитофоне всего один диск. Это HIM, сборник, лучшие песни.

Я лежу на верхней полке в плацкартном вагоне, а из динамиков магнитофона звучит Join Me (In Death). И вдруг я чувствую, что нахожусь в вакууме. Тотальном, одиноком. А весь мир, чередой унылых декораций крутится вокруг. Но сквозь пленку, что отделяет вакуум от реальности, не пробраться.

Я слушал Join Me когда еще учился в школе, слушал, когда был в универе. Я слушал, когда преподавал, когда был с Сашей. Я слушал эту песню, когда с Сашей расстался, когда появилась Кира, когда Кира пропала. А ведь не только песня. Были еще фильмы, новости, какие-то люди. Все кружилось в хороводе, но проходило мимо. Вакуум.

Девочка слушает HIM. Не громко, но мне слышно. Из моего пузыря словно вытягиваются щупальца, проникают в такие же пузыри прошлого, свидетелями которых я был. Сантиметр за сантиметром, воспоминание за воспоминанием. Я проникаю все глубже, и все отчетливее осознаю, что даже то, что происходило рядом, радовало и печалило сердце — суть пыль, фантомы, электрические волны в мозгу. Ничего нет, ничего не было. Лишь мифы о прошлом, нескромно названные воспоминаниями.

От понимания этого в голове, словно что-то замыкает. Я дико жалею о выкинутой початой бутылке водки. Я жалею, что все еще могу думать, жалею, что не исчез в одном из кошмарных снов. А Вилле Вало констатирует холодным тоном:

This world is a cruel place
And we're here only to lose…

Я слезаю с полки, выхожу из купе. Долго стою у окна в коридоре. От почти физического ощущения одиночества становится плохо. Или это водка? Не знаю, но так хочется с кем-нибудь поговорить. Хотя бы с Серегой. Потому что он тоже часть моей реальности, часть неотъемлемая, если не основная.

Вращаюсь в купе. Забираюсь на верхнюю полку. Так тоскливо, что уж лучше бы все-таки остался.

Раздается стук, после чего дверь отъезжает в сторону. В образовавшемся прямоугольнике появляется симпатичная девичья мордашка.

— Здравствуйте, а у вас соли не найдется? — спрашивает ее обладательница.

— Сейчас, — говорит мать, роется в пакете. Протягивает девушке спичечный коробок. Девушка благодарит, говорит, что вернет, уходит. Я спрыгиваю, иду следом.

— Девушка, подождите!

— Да?

— Вам компания не нужна? — спрашиваю.

Мне не свойственно такое поведение, но одиночество железной рукой держит за горло, мертвыми глазами смотрит в глаза, словно ждет последнего вдоха. Вдоха в полном одиночестве.

— А вы посудите сами, — говорит девушка, открывая дверь в соседнее купе.

Я смотрю на шумную компанию, что расположилась на нижних полках. Парни и девчонки. На столе закуски, фрукты, шампанское, мартини и виски.

— Марина, мы тебя, вообще-то, за солью посылали! — упрекает одна из девушек.

— А ее за чем ни пошли, все одно с мужиком вернется!

— И кто это такой?

— Добрый день, друзья! — говорю я. — Я одинокий попутчик в поисках компании.

— И что? — спрашивает один из парней.

— Хочу познакомиться, вечер скоротать.

— А с нами без бутылки не знакомятся… — говорит накачанный парень у окна, наверно, главный здесь.

Я достаю из кармана несколько тысячных купюр, неспешно кладу на стол.

— Ну, это не проблема. Кто тут помоложе, пусть сбегает.

Главный кивает одному из парней на деньги, тот берет все, выходит. Я сажусь на освободившееся место. Рядом садится Марина. Ребята представляются. Я жму руки, говорю имя. Последним руку протягивает главный. Рукопожатие твердое, словно стремится раздавить ладонь.

— Виталий!

— Владимир!

— Ну, Владимир, ешь, пей, веселись.

Ребята шутят, смеются. Темы разговоров несутся калейдоскопом. Здесь причудливо переплетаются машины, новые прически, железо для компов, рыболовные снасти, разновидности перчаток для единоборств, горные велосипеды, принципы термодинамики и планы на лето. Я вношу небольшую лепту в общий разговор. Пару раз добавляю комментарии, выдаю неожиданные выводы. Приятно после такого перерыва вновь оказаться в обществе молодых думающих людей. Снова смотреть в одну сторону, даже если взгляд никогда подолгу не фокусируется на деталях. Снова ощущать энергетику молодости, когда препятствия — не препятствия, а впереди — сияющие победы. Я словно вылезаю из затхлого илистого колодца, куда упал под гнетом потерь и убийства.

Разговор переходит на преподавателей. Каждый старается рассказать что-нибудь веселое,

— А ты что-нибудь скажешь, Вова? — спрашивает Марина.

Я замечаю ее глаза, вижу улыбку. И вдруг мне хочется рассказать что-то действительно веселое, что-то, что затронет каждого. Но потом я вспоминаю филиал, преподавательский состав. А следом из илистого колодца всплывают воспоминания о Насте, Кире. И Сереге…

— Нет, ребята. Я ваш классовый враг. Еще совсем недавно был преподавателем.