Неудачник

Берусь за столешницу, тяну к себе. Лапоть вцепился, тянет на себя. Не дает. Улыбается. Я стараюсь еще. Подходит официантка. Идиотская ситуация. Лапоть что-то рассказывает, но держит стол. Мы так далеко от столешницы, что, даже когда наклоняемся, не можем достать.

Так начальник показывает, кто здесь главный. Вроде, сразу понятно. Он за все платит, он и музыку заказывает. Нет, хочет еще раз почувствовать значимость, покрасоваться перед Ленкой.

Я понимаю, что и здесь нет успокоения, пьяного забытья. И тут нужно быть кем-то, не собой. Надо подыгрывать Лаптю, быть номером вторым. Как все достало. Я реально стал номером два. Или был им всегда.

Грустно. Что есть дури пинаю стол. Лапоть смотрит удивленно. Что, не нравится? Ленка вообще взгляд прячет. Кто здесь прав? Какая разница. Не прав никто — все люди. Только мне не нравится чувствовать себя вторым сортом. Даже если это закономерно, а я неудачник. Даже если Лапоть мой начальник. Даже если он платит.

Все — контакт обрублен. Ленка с Лаптем запираются в себе, обсуждают меню, заказывают фреш. Мы с Сашей сидим с индифферентными лицами. Вечер испорчен. И когда Лапоть пытается придвинуть стол поближе к нам, я ногой не даю. Зачем?

Я злой. И не терплю, если что-то идет не так. А так как это случается часто, выработался определенный пораженческий настрой. Философия неудачника. Философия проигрываемой битвы. Несмотря на то, что мы сдаем рубеж за рубежом, надо продолжать биться с упорством и самоотверженностью. Это мой нонконформизм. Или его часть. Или что-то, что успешно маскируется под него. Все из ничего, и ничто из всего.

А в кафе продолжается гулянка. Кто-то танцует, какие-то парни орут, ходят официантки. Рядом вульгарно одетая и накрашенная девка громко кричит другой:

— Ты моя любимая сучка! И ты знаешь это!

— Тише, тише, — просит другая, не менее вызывающе одетая.

Вся атмосфера резко становиться патологической. К нам подсаживается какой-то знакомый Лаптя, начинается тупой разговор. Официантка приносит пять рюмок текилы. Мы с Сашей не пьем. Знакомый удивляется, спрашивает:

— А ты что, не пьешь?

— Нет, — вру.

— А куришь?

— Не хочу травить организм.

— С нашей-то экологией? — спрашивает знакомый. — Ты знаешь, что пассивный курильщик травится больше?

— И, тем не менее, — отвечаю я.

— А как ты отдыхаешь? — не унимается собеседник.

— В игры играю.

— В какие?

— В компьютерные…

— А, понятно, — говорит знакомый, на лице легкий оттенок брезгливости. — А в какие? В стратегии?

— Нет, в RPG, — отвечаю, пытаясь скрыть подступающее раздражение. Получается с трудом.

— А что это такое? Объясни?

Знакомый смотрит снисходительно, как будто просит ребенка рассказать, что это он вылепил из грязи.

— Я преподом работаю, поэтому ничего объяснять не люблю. Профессиональное.

— И все же. Что это за игра?

— Это не игра, а жанр…

— И что там надо делать?

— Да какая разница? — спрашиваю. — Извините, нам пора идти.

С Лаптем не прощаюсь. Идем к гардеробу, одеваемся, выходим на улицу.

Вот такие вечера безмятежного отдыха я организую для тебя, Саша. Радуйся, что ты со мной — вечным неудачником. Дальше будет интереснее.

А еще я тебе изменил. Девушке, которой изменять не хочется. А я изменил. И, знаешь, мне понравилось. Так вот, сладко, по животному понравилось. А сейчас горько. Я подточил наши отношения, разрушил их, лишил основы. Теперь что? Только беспомощно выть, огрызаться тьме. Все равно тщетно.

Идем по вечернему городу. На улицах света не много, все больше снег и темнота. Замерзшие собаки, бездомные люди. Идем молча. Провожаю Сашу до дома. Нет, сегодня не стоит идти ко мне, не нужно быть вдвоем. Все потом, когда станет легче, когда пройдет это состояние. И очень хочется верить, что пройдет.

На прощание целую Сашу, желаю спокойной ночи. Она успокаивает, просит не обращать на Лаптя внимания. Говорит, что ей хорошо со мной. Что еще ей говорить?

До дома иду пешком — не далеко. Кругом пусто, только изредка проезжают машины. В снежной искристости тонут огни витрин, окна. То, что происходит там, внутри — отдельная история, не принадлежащая этому миру. На все, что стоит на земле легла снежная пелена, отсекая, выкидывая объекты из реальности. Может, и меня выкинуло. Только я об этом не знаю. Иду до дома, которого уже нет. Даже не здания из камня и дерева, а самого понятия «дом». Того, что вызывает положительные эмоции, когда хочется отдохнуть, найти угол, в котором внешний мир не достанет, не ухватит, не уничтожит.

Дома пью на кухне кофе, ем обмазанное шоколадом печенье. Как-то горько. Горько и противно. Полощу рот, чищу зубы. Пора спать. Завтра вставать рано, идти в администрацию. Решать вопросы, разговаривать с людьми. Завтра целый день видеть Лаптя. Заснуть, чтобы хоть на несколько часов выпасть из унылого существования. От всего отказаться и заснуть. А во сне понять, что и отказываться было не от чего. Ибо ничего нет…