Неудачница и некромант

Лена немного подумала и решила удовлетворить любопытство. Все равно, хомяки уже сбежали, буквально испарились, а заяц снял кепку и стал корчить из себя обычное травоядное, даже цветок, выуженный из вазы, вполне натурально жевал.

– А почему вы зеленая? – спросила девушка.

Белка приосанилась, крутнулась вокруг своей оси и заулыбалась.

– Так покрасилась, цвет же сезона, – сказала она. – Кикимора молодежная называется. Мне идет, правда?

Лена судорожно кивнула, хотя на ее взгляд, цвет был ужасный сам по себе, а уж на белке и вовсе не смотрелся.

– Ой, заговорилась я тут с тобой, – сказала белка, выудив откуда-то мешочек и собирая в него камешки. – Я тут одну Клавку подменяю, на свидание она убежала к Ивану Дураку семьдесят восьмому по третьей линии. Думает, что перевоспитает его и ума добавит… В общем, так, девонька. Клавке было велено прочитать тебе лекцию о том, что организмы у всех разные и пихать в рот незнакомую пакость нехорошо. Так и отравиться можно. До смерти. В общем, справочник юного зельевара твой первейший друг и помощник, пока его не изучишь, даже новые сорта пива лучше не пей. А то добавит туда кто-то интересную травку для запаха, а ты синими пятнами покроешься. Некрасиво будет, и синий уже три года не в моде.

Лена кивнула.

– Так, лекцию прочитала. Что там было дальше? – озабоченно сказала белка и выудила из воздуха бумажный лист. – Ах, да. Лежит тебе дорога не сильно дальняя, девонька. Сначала в банк Береста и сыновей. Там тебе наследство кто-то оставил, взамен, что какая-то богиня возьмет его в свои чертоги. Наследство, откровенно говоря, так себе, но на первое время хватит. Свою телефону можешь заряжать у алхимиков. Можешь даже шкатулку у них попросить. Домой дозвониться сможешь. С тех пор, как тут поселился этот дурной некромант… ну, дурной, потому что некромант, хоть и красавец, да, не важно. В общем, как он поселился, так сам специальную связь и установил, чтобы с родными, значит, разговаривать. А то они, когда не могут его долго найти, берут и все являются. Целой толпой. А они шумные, жуть. В общем, предупредишь родительницу, чтобы не беспокоилась, а то ты у нее одна. Жить будешь в общежитии, вместе с еще двумя девками на «Е», потому что Елена. Эта буква, кажется, на четвертом этаже где-то. Ну, спросишь там у Прошихи. Она в девичьем общежитии ключница. А завтра не опаздывай на вводную лекцию, а то он этого очень не любит, особенно в первый день.

– Кто «он»? – спросила Лена, у которой и так голова шла кругом.

– Да некромант этот дурной, красавец, который. Дитя его стихии ты. Хоть и не женское она дело, даже на защитно-отводящей стезе. Но, ладно, сейчас с этим попроще, сейчас некроманты и лечить научились, охальники. А вот пять лет назад…

Белка ностальгически вздохнула, тряхнула мешочек с камнями, насыпала сверху золотой скорлупы и бодро велела:

– Вставай, одевайся в свои одежки, они там, в тумбочке, и я тебя проведу. А то ты попервой точно заблудишься и девичье общежитие до вечера не найдешь. А вечером еще и в не девичье забредешь.

И Лена благодарно кивнула.

И белку она в этот момент почти любила, хоть и продолжала надеяться, что она галлюцинация. Хотя, что бы это изменило?

На проверку «галлюцинация» оказалась не так плоха, как казалось сначала. Белка честно сводила Лену в банк, где девушка ставила оттиск ладони на листе бумаги и мрачно удивлялась тому, что завещание тут читают банкиры, а не юристы. Сколько того наследства девушка не поняла. Потому что четыре тысячи перламутровых шицэк могло оказаться чем угодно, даже самыми банальными пуговицами.

Потом белка отвела к общежитию и даже помогла найти букву «Е», потому что ключницы не оказалось на месте. Она где-то искала сантехника, потому что какая-то кикимора опять забила сток то ли шерстью, то ли волосами.

Потом, оказалось, эта буква «Е» красуется на нескольких дверях. Ну, белка так утверждала, потому что Лена в загадочной закорючке первую букву своего полного имени не узнала, о чем и сообщила всем желающим слушать.

Желающие действительно послушали, сочувствующе повздыхали и разошлись. Зато белка порадовалась тому, что, наконец, вспомнила, что именно забыла. Лену надо было сводить к божественному лингвокодеру. Потому что этот мир, конечно же, устроен так, чтобы в нем все друг друга понимали. А вот письма это не касалось, мир, вообще, создавало какое-то на диво необразованное божество. Вот и пришлось другому божеству ваять лингвокодер, попутно изобретая местную письменность.

Лена восхитилась.

Лингвокодером она тоже восхитилась, хотя и было нечем. А то вдруг бы божество, которое построило сараюшку, с задорно торчащей на крыше антенной, взяло бы и обиделось на отсутствие должного восторга?

А постояв в сарайчике пять минут, Лена опять пошла к общежитию.

Букву «Е» она на этот раз даже узнала, хоть и зверски болела голова.