Неудачное признание

Я тщательнейшим образом обследовала записку, затем билеты. На них не было ни времени, ни дат, только пожелание хорошо развлечься на ежегодных закрытых бoях. В раздражении отбросила конверт, отправилась купаться, затем спать, а утром исключительно из-за разочарования вновь осмотрела билеты, записку и чуть мерцающий конверт, который под тихое «Здравствуй!» встретил меня новой запиской от степняка.

«Так я ошибся с цветком или нет?» — вопрошал князь, побуждая меня помянуть его недобрым словом.

С цветком он не ошибся. Однако хотелось бы знать, зачем задает вопрос, если не ждет ответа. Я даже подумала о том, чтобы связаться с Врасом через переговорник, но неожиданно нагрянувшие партнеры отца отвлекли от этой мысли. Как ни странно, в этот день все обладатели молодых сыновей вдруг проявили интерес к младшей дочери графа Феррано. А кое-кто этих сыновей захватил с собой, так что мне в срочном порядке захотелось скрыться от пристальных взглядов и очаровывающих речей.

Ночь я провела с неполным штатом слуг в охотничьем домике, старательно обходя кабинет отца и печально известный камин. А утро встретило меня жутким холодом и ещё одной строкой от князя.

«Ты уже подумала о своем желании?»

Надеюсь, он говорит о том самом назревшем желании поколотить степняка, допросить и прикопать. Потому что об ином я думать не могла.

«А о денежной компенсации за обязанности поводыря?»

Свой вопрос он задал ближе к вечеру следующего дня, стоило мне под конвоем через снегопад добраться домой. И ночью, не дав заболеть, князь довел меня до белого каления всего одной строкой:

«Молчишь третьи сутки, это совсем не похоже на тебя».

Знал бы он! Я бы ему высказала, я бы ему такое высказала!

Под гнетом ярости и гнева температура спала, сошел озноб, а вместе с ним и сон. Я до рассвета придумывала самые страшные кары для степняка.

«Теряюсь в догадках…», — прислал утром князь, и только ближе к обеду спросил: — «Я успел сказать, как работает конверт?»

— Нет!

Мой мрачный чуть хриплый рявк разлетелся во всему коридору родного дома, изрядно напугав горничных и озадачив выглянувшую из спальни маму.

— Орвей, с тобой все в порядке?

— Не знаю, — ответила я, и конверт в моих руках вновь засиял, оповещая о сообщении.

«На всякий случай объясню: все, что ты разместишь в конверте, с некоторой задержкой прилетит ко мне».

— Насыпать бы ему черного перца и сухой горчицы!

— Что-что?! — Рядом с мамой показался отец.

— Все хорошо, — заверила я и поспешила скрыться в своей комнате.

Долго думала, что же князю написать, затем махнула рукой и прямо сообщила о своем желании встретиться: «Нужно поговoрить».

«А мы чем заняты?» — прилетело размашистое через два часа.

«С глазу на глаз», — потребовала я, и ответ последовал тут же:

«Начинаю опасаться за свои глаза».

Кажется, он надо мной смеялся. Вот ведь степняк!

«Откуда, позвольте узнать, такая уверенность в моей кровожадности?» — вопросила я возмущенно.

«Врас передал, что ты была ему не рада», — ответил Варган и замолчал до утра.

Я тоже молчала. Все же главную мысль передала, а дальше, как гoворится, пусть думает сам. Он и подумал… немного и совсем не о том.

«Так что насчет вознаграждения?» — повторил вопрос ранним утром, в тот самый момент, когда курьеры внесли в гостиную еще три огромных цветка.

«Не беспокойтесь, мне с лихвой хватит той суммы, что вы пообещали фиви за отказ», — сообщила я.

Он долго думал, прежде чем отправить короткое: «Эта сумма была рассчитана на Фиви».

«Хотите сказать, что я могу запросить больше?»

«Ты можешь все», — было мне ответом.

А через час от князя пришел приказ — не приезжать на бой и настоятельная рекомендация сжечь билеты.

Как интересно. А с чего вдруг он смеет указывать мне, бывшей невесте?

20

Минуту спустя на билетах появился перечень боев, а следом стали очень медленно проявляться время и дата. Они словно давали время на поджог билетов — своеобразный отказ. Не выпуская их из рук, я в глубокой задумчивости вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Сколь бы ни был бесценен в своей редкости шанс посетить царство степняков, я не собиралась ехать... до записки степняка. Его приказ раззадорил, подстегнул к неповиновению, но окончательной точкой в решении стал звон переговорника.

— Фиви, милая! — Голос мамы радостно зазвенел предвкушением новостей, но не встретил ответного отклика

— Откуда прекрасные цветы? — вопросила сестра в соей излюбленной манере скучающего интереса. Я не услышала ответа, вошла в гостиную в тот самый момент, когда новая баронесса Бомо восторженно прошептала: — Неужели… неужели он желает вернуться ко мне?

— Кто желает? — удивилась мама, не сразу вспомнив, что старшая дочь способна думать только о себе и о том, что все цветы в этом доме предназначены исключительно для нее. Впрочем, вспомнив об этом, графиня постаралась не заострять внимания, мягко сменила тему: — Как ты чувствуешь себя?

— Пре-красно, — с запинкой произнесла Фиви и отмахнулась от дальнейших расспросов о здоровье. — Так эти цветы от степняка?

— Да.